Читать «В аду Сталинграда. Кровавый кошмар Вермахта» онлайн - страница 12

Для этого нам лучше всего послужил случайный Т-34. Мы высылали «призовые команды», которые охотились справа и слева по дороге нашего наступления на захваченных грузовиках. Для поддержания мобильности мы нашли 200-литровую бочку с соляркой. «Керосин», говорили солдаты — потому что слово «керосин» было для нас незнакомо. 200-литровую бочку везли на танке без башни, на котором подвозились боеприпасы. И все же у нас вечно не хватало топлива, потому что не удавалось как следует удовлетворить даже потребности моторизованных частей. Вначале мы двигали гаубицы целиком, потому что так было проще. Но скоро оказалось, что подвеска наших передков на конной тяге была для этого слаба и ломалась. Это создавало величайшие трудности при движении на позиции. Нам приходилось двигать ствол отдельно. Новые пружины было трудно найти, и офицер артиллерийско-технической службы с трудом мог их поставить в полевых условиях. И вот за каждым трактором двигался длинный караван колесных средств. Мы, конечно, не выглядели как организованная боевая часть. Батарея напоминала цыганский табор, потому что нагрузку распределяли по крестьянским телегам, которые тянули небольшие выносливые лошадки. Из массы пленных, текущих нам навстречу, мы вербовали сильных добровольных помощников (хиви), которые, нося вперемешку гражданскую одежду, форму вермахта и свою русскую форму, лишь усиливали впечатление толпы цыган. Лошади, которые заболевали или слабели, распрягались и привязывались к машинам, чтобы они могли трусить рядом с ними.

Я отрабатывал свое наказание «по частям». Местом домашнего ареста служила палатка, сделанная из состегнутых плащ-палаток, которую в тихие дни ставили для меня отдельно. Мой ординарец приносил мне еду. Батарея знала, что происходит, ухмылялась и продолжала хорошо ко мне относиться. Кульман тщательно вел учет времени и объявил, когда оно истекло. Он выделил мне на «выпуск» бутылку шнапса. Я связался с полковым адъютантом и спросил, как продвигается моя жалоба. Он подтвердил ее получение, но объяснил, что оберст Шаренберг отложил ее на время операции, потому что на жалобы у него не было времени. Что мне было делать? Шаренберг и Бальтазар находились в хороших, если не дружеских, отношениях. Мне приходилось ждать и постоянно ждать гадостей от Бальтазара, который пытался выместить на мне зло, отчего то и дело страдала батарея. На гауптмане Кульмане снова сказалось напряжение, как в прошлом году. Теперь его даже перевели в запасную часть на родину. Поскольку другого подходящего офицера не нашлось (доктора Нордмана в полку уже не было), мне пришлось принять батарею. С этим начались постоянные придирки Бальтазара. При Кульмане это сдерживалось, потому что он мог сопротивляться.

Даже во время коротких операций батарея постоянно получала самые неприятные задачи. Время отдыха было неудобнее, чем у других батарей. В неясных ситуациях мне поручали все виды особых поручений и даже при том, что я был командиром батареи, меня постоянно использовали в качестве передового наблюдателя. Если мой лейтенант, очень неопытный, сталкивался на батарее с трудностями, потому что не мог справиться с ветеранами — шписом и фуражиром, — мне приходилось заступаться за него. Эти двое старались с самого начала осложнить мне жизнь. В любом случае, одна моя вахта в качестве передового наблюдателя принесла нам еще один Т-34 в качестве буксировщика. Я провел неприятную дождливую ночь под брезентом с радистами. Когда наконец настало утро, туман закрыл все. Чтобы размять ноги, я пошел на командный пункт батальона. Я испытывал некоторое беспокойство, потому что недалеко слышался звук вражеских танковых гусениц. Я мог стрелять — но куда? Просто в туман? Так что я стал ждать. Когда я возвращался к окопу радистов, мне пришлось отвлечься на «утренние дела», так что я зашел в кусты и спустил брюки. Я еще не закончил, когда танковые гусеницы лязгнула буквально в нескольких шагах от меня. Я быстро закруглился и увидел танк темной тенью в тумане прямо над постом радистов. Он стоял, более никуда не двигаясь. Я увидел, как радист выскочил из окопа, спасаясь бегством, но потом развернулся, наверное, пытаясь спасти радиостанцию. Когда он выскочил с тяжелой коробкой, танк развернул башню. В ужасе радист с размаху запустил железной коробкой по танку и нырнул в первый попавшийся пустой окоп. Я мог лишь наблюдать, не имея возможности что-то сделать, но мне стало любопытно. Когда башенный люк открылся и 4 русских танкиста выскочили с невероятной быстротой, чтобы скрыться в тумане, я выстрелил им вслед из автомата — без успеха.