Читать «Неоконченная повесть» онлайн - страница 78

В Одессе известны случаи, когда родители не отпускали детей в идишистские школы и объединялись, нанимая частных учителей иврита и устраивая обучение на дому. В городах и местечках еще действовали полуподпольные хедеры и йешивы. В Староконстантинове, например, в конце 1921 года иврит учили на двух вечерних курсах, а в школах – с первых классов. Действовал также драматический кружок на иврите.

Растерявшаяся евсекция созвала в Минске съезд, на котором было признано, что «религиозные школы продолжают быть центром еврейского общества». Получалась следующая картина: в Новозыбкове 70% детей школьного возраста посещало хедер, а в местечках области – до 90%. Множество хедеров и йешив работали в Полании – бывшем польском районе. В еврейских центрах Украины, в Екатеринославской, Николаевской и Луганской областях оставалось еще много тех, кто поддерживал иврит и работу общества «Тарбут».

Так что поначалу Евсекция испытывала определенные трудности в деле уничтожения иврита в России. И, тем не менее, ей удалось совершить это преступление, результаты которого невозможно переоценить. Диманштейну, Рафесу, Литвакову и другим ответственным деятелям Евсекции было, конечно, глубоко наплевать на сам иврит – в конечном счете, они боролись не с языком, а с сионизмом. Но при этом вместе с водой они выплеснули из корыта и ребенка. Пожалуй, трудно отыскать в истории более тяжкое преступление, чем преднамеренное уничтожение языка своего народа, объявление его вне закона!

Вспоминается рассказ Альфонса Додэ «Последний урок», написанный много лет тому назад. Во время революционных бурь по России прошли тысячи таких «последних уроков», по итогам которых массы еврейских детей лишились возможности учить язык и древнюю культуру своего народа, наследие отцов. Трудности евсеков в этой области были связаны с тем, что, несмотря на все их старания, многие семьи продолжали обучать ивриту своих детей. Никакие запреты и угрозы не могли заставить людей отказаться от соблюдения своих законов, от сохранения традиционного уклада жизни, в котором иврит был одним из главных составляющих.

В дополнение ко всему издательство Штибеля в предшествующие годы буквально завалило рынок книгами на иврите – как оригинальными, так и переводными. Но с точки зрения Евсекции это способствовало распространению реакционной литературы в революционной России! Да и кто он такой, этот Штибель? – Богач, который заработал кучу денег, снабжая армию худыми сапогами! Солдаты, между прочим, простужаются и болеют, а он богатеет. А теперь еще жертвует пять миллионов рублей на развитие литературы на иврите! Какая наглость! Получив такой подарок, ивритские писатели-реакционеры небось обалдели от радости, и теперь в злобе переводят на иврит Пушкина и Лермонтова, Толстого и Тургенева, Гете и Гейне, Байрона и Тагора, Гомера и Овидия… И все это за чей счет? Конечно же, за счет несчастных солдат!