Читать «Неоконченная повесть» онлайн - страница 44

Теперь всякий раз, когда Шоэль бывал у Шульбергов, он как бы между делом помогал Хане готовить задания по математике. Жаль, что это происходило не так часто, как бы ему хотелось… Отец Бори и Ханы, Ицхак Меир, трудился в пекарне, и о нем мы еще поговорим позже. Но о матери, Софье Марковне, можно сказать не откладывая. Во-первых, эта дородная дама лет пятидесяти принадлежала к славному племени тех, чей возраст уменьшается с годами. Во-вторых, ее фигура напоминала крепкое полено, из которого выпирал живот, взявший себе манеру, наоборот, с годами увеличиваться. Над могучим торсом возвышалась короткая шея. Но вся эта тяжелая мощь совершенно неожиданно завершалась очень симпатичным личиком с прямым небольшим носом, добрыми еврейскими глазами и нежно очерченным ртом. У Софьи Марковны был мягкий, певучий, так присущий одесситам говорок.

Но в семье верховодила именно она, тем более что никто и не думал возражать против этого. И дети, и сам Ицхак-Меир были вполне довольны сложившейся иерархией подчинения. Так она и командовала, пока дети не выросли и не повзрослели. И вот уже сын кончает гимназию, а вчерашняя маленькая девчушка превратилась в цветущую красавицу. Посмущавшись и посомневавшись, Шоэль, наконец, решился и зачастил к Шульбергам уже без каких-либо специальных предлогов. Честно говоря, в доме у тети Гиты теперь бывало чересчур шумно – добрейший Цадок вовсю наслаждался домашним счастьем.

Вот и приходится Шоэлю искать приют в доме Шульбергов, где они с Борей вместе готовят уроки, а главное – решают с Ханой задачки по математике. В последние дни Хана заметно изменилась – стала вдруг смущаться, краснеть, но при этом кокетничать и играть глазками. Стоило Шоэлю невзначай коснуться ее руки, как сердце девушки замирало. Странно, что ее братец – великий специалист и знаток мирового сыска – ничего этого не замечал…

Зато мудрейшая Софья Марковна давно уже все приметила и поняла. Собственно, там и понимать-то нечего, все и так очевидно: с какой стати дочкины щеки беспричинно заливаются алой краской? И почему это вдруг ночами напролет она беспокойно вертится и вздыхает, мешая матери спать? Словно заразившись дочкиным беспокойством, ворочается и Софья Марковна. С бигудями на голове и тревогой в сердце, спускает она свое грузное тело с кровати и босиком шлепает к Хане.

– Ханеле, что с тобой?

Но Хана уже крепко спит. Мать долго стоит возле ее кровати и смотрит на дочь. В последнее время Хана неумеренно много занимается своей внешностью. По вечерам она надевает прелестное синее платье с белым шелковым воротничком, украшает волосы лентами и постоянно поглядывает в зеркало. Глаза у нее сделались какими-то особенными, полными радостного ожидания. Ни с того ни с сего она решила похудеть, перестала есть, отказывается даже от ужина, а то вдруг погружается в глубокую задумчивость и уже никого вокруг не замечает. Задумчивость-то – Бог с ней, а вот с питанием ребенка шутить никак нельзя! Софья Марковна в приказном порядке заставляет свою дочь немного поесть. Хана сердится: командирский тон матери так некстати выводит ее из воображаемого чудесного мира и возвращает к скучной повседневности.