Читать «Неоконченная повесть» онлайн - страница 145

– Мама может временно остаться с тетей Броней…

Хана отрицательно качает головой.

– Шоэль, милый, мама очень слаба сейчас. Ее нельзя оставлять одну, – шепчет она и покрепче обнимает своего Шоэля.

Она остро чувствует опасность: ей всего двадцать лет, она безумно любит мужа и страшится его потерять, как потеряла отца и старшего брата… Шоэль вздыхает. Обстоятельства приковывают его к России. Хана и в самом деле не может оставить Софью Марковну, но есть и другие соображения. Прежде всего, это мединститут. Отчего бы сначала не получить высшее образование, а уже затем уезжать? А кроме этого – так не хочется обрубать многочисленные нити, связывающие его с Россией, с одесской комнатой, с родным местечком, с пекарней и с пианино.

Он остается еще и потому, что считает себя красноармейцем. Разве не за новую светлую жизнь воевал он в Красной армии, разве не стоял плечом к плечу с другими братишками в буденовках? Шоэлю весьма непросто дезертировать, выйти из этого монолитного ряда. Трудно заставить себя уехать именно теперь, когда в России, наконец, открылись дороги для еврейской молодежи, когда упразднены все прежние ограничения. Да, в еврейских домах сейчас нищета, но ведь точно так же живут и остальные! Жизнь не стала легче, но поскольку права – в том числе и право на тяжелую жизнь – теперь равны для всех, то нет и горького чувства дискриминации.

На решение Шоэля повлияла и пропаганда евсеков, которые беспрерывно и беспрепятственно порочили тогда сионизм и идею о национальном возрождении. На каждом углу и при каждом удобном случае они трубили о полном поражении националистов. В каждой газете, на каждом собрании сионистов причисляли к агентуре международного империализма. Писали об экономическом кризисе в Эрец-Исраэль, о массовой безработице и малярии, о беспорядках и стычках с арабами. Все это не могло не откладываться в сознании.

Так Шоэль Горовец остался в Советской России. А кроме него такое же решение приняли еще очень и очень многие – в том числе и автор этих строк. Страшная война осталась позади, и людям хотелось верить, что она была последним испытанием. Прихода счастливой эпохи ждали, как прихода мессии, верили, что он уже здесь, что вот-вот явится желанное избавление.

Через несколько дней Миша Каспи и его ребята уезжали из Одессы в Тирасполь. Шоэль и Хана пошли проводить друзей и стояли на перроне до тех пор, пока все члены группы не протиснулись в поезд. С тяжелым сердцем расстается Шоэль с сестрой и с товарищами. Мирьям бросается к нему на шею, обнимает и плачет; она тоже побаивается сделанного выбора, но с нею – ее жених, Натан Цирлин. Лицо последнего особенно мрачно, когда он выдает свою последнюю шутку.

– Передавайте привет! – напоследок кричит Шоэль.

Привет? Кому? Он и сам точно не знает. Может быть тете Гите, которую молодые люди намереваются навестить в Румынии? Или Средиземному морю? А может, гимназии «Герцлия», молодому городу Тель-Авиву, древней и любимой Стране? Слышится лязг, скрежет; паровоз тяжело трогается с места, увозя переполненные вагоны. Привет, привет тебе, далекая земля, полная солнца и света, моря и песка, цветов и песен… Привет всему дорогому – тому, что так долго было мечтой, жившей в самых заветных уголках души.