Читать «Неоконченная повесть» онлайн - страница 139

Вскоре к халуцианской группе присоединяется и Мирьям. Она учит иврит, занимается спортом, и шьет вместе с другими девушками. Ей уже исполнилось восемнадцать лет, и хотя нельзя назвать Мирьям первой красавицей, но в ней море живого обаяния и неподдельной симпатии. Обратил на это особой внимание и старший брат Леи, Натан Цирлин. Этот парень тоже из тех, на ком можно остановить взгляд – например, взгляд нашей Мирьям. Когда-то мы уже упоминали о Натане – помните, он исполнял главную роль ребе Алтера в спектакле «Мазал тов»?

Теперь это двадцатидвухлетний парень, который любит пошутить, сохраняя при этом подчеркнуто мрачный вид. Артист, одним словом! Знакомиться с ним небезопасно – Натан умеет мгновенно изобразить кого угодно, мастерски перенимая выражение лица, осанку, движения, манеру говорить. Он делает это так смешно, что помирают с хохоту все – даже сам предмет насмешки. Внешне же Натан ничем особо не выделяется. Для профессионального обучения он выбрал ремесло жестянщика Ерухама, – того самого, в доме которого несколько лет назад действовал сионистский клуб. Ерухам, кстати говоря, еще и столярничает, так что Натану поистине повезло, у него будет отличная и подходящая специальность.

Хана еще очень слаба после болезни, и потому не принимает пока самостоятельного участия в работе халуцников, но разве она может отпустить от себя Шоэля? По-прежнему на посту наш старый знакомый граммофон – он тоже выполняет свою важную халуцианскую миссию: в случае опасности хрипло завывает, приглашая танцевать. В такие моменты Шоэль тоже принимает участие в танцевальном маскараде – а это значит, что он должен пригласить кого-то на танец. Хане пока танцевать трудно. Сестричку Мирьям в последнее время не отпускает от себя ни на минуту шутник Натан Цирлин. Поэтому, хочешь не хочешь, а приходится идти по кругу с Этеле Зильбер, тем более, что она почти такого же баскетбольного роста, как и Шоэль.

И все бы хорошо, но когда эта пара в обнимку вальсирует или танцует краковяк, Хане делается заметно не по себе. Ей постоянно кажется, что танцующие обнимаются за пределами дозволенного. Но если бы дело было только в танцевальном объятии! Эта каланча, как Хана называет про себя Этеле Зильбер, то и дело улыбается Шоэлю, а в последнее время еще и взяла себе моду класть нахальную голову на плечо ханиного мужа! Эй, подруга, это тебе не подушка!

Впрочем, Ханеле не настолько глупа, чтобы досаждать Шоэлю ревнивыми упреками. И только по ночам, которые очень кстати становились в августе все длиннее и длиннее, – она шепчет, прижимаясь щекой к широкой мужниной груди:

– Наверное, я тебе уже надоела!

И замирает от счастья, когда он шутливо отвечает в такт, крепко обнимая ее и поглаживая ладонью по остриженной голове:

– Еще бы! Ну что это за прическа? Кому нужна такая уродина?.. – и тут же опровергает сказанное неподдельно жарким поцелуем.

Весточки из Одессы приходят редко. Софья Марковна никогда не была большой любительницей писем. Ицхак-Меир поначалу еще писал, а потом замолк и он. Но вот, после длительного перерыва, в самом конце августа пришло короткое письмо, написанное крупным корявым почерком Софьи Марковны. Мать извещала Хану, что Ицхак-Меир болен, и его состояние вызывает беспокойство. А в связи с этим крайне желательно присутствие Ханеле и Шоэля. Не могли бы дети ускорить свое возвращение в Одессу?