Читать «Неоконченная повесть» онлайн - страница 127

Как бы в подтверждение своих суровых слов, Исер Рабинович грозно расправляет плечи.

– Да-да, мы готовы к действию, так что не ждите пощады. Советская еврейская школа не будет загаженным хедером или йешивой, где протирают штаны будущие раввины – бездельники; это будет современная школа с обучением на родном языке, без Пятикнижия, без Раши и пипернотера. Наша школа будет жить и расцветать, а в ней будут учиться новые поколения свободных граждан, целеустремленных тружеников, вооруженных единым народным языком и культурой. Вы увидите еще университеты с преподаванием на идише! У нас появится богатая пролетарская литература! Рядом с классиками – Шолом-Алейхемом, Менделе и Перецом, появятся другие писатели. Мы высоко поднимем знамя народного языка, а вы, националисты, рухнете вместе со своим ивритом в глубокую пропасть, исчезнете с исторической сцены.

Мы с вами – враги, мир между нами невозможен. Вы ненавидите нас, мы ненавидим вас. Но сейчас победители – мы, и потому мы выметем ваш хедер поганой метлой из наших городов! А вместе с хедером еврейский пролетариат сметет с лица земли и вашу религию с вашим ивритом. Моисей, Мессия, гнилой хедер – все это мертвые идолы! Начинается другая эпоха на еврейской улице. Товарищи судьи! Выполните свой святой долг! Смерть хедеру! Да здравствует Октябрьская революция! Да здравствует мировая революция! Смерть буржуям!

Рабинович закончил свою зажигательную речь и, тяжело дыша, стоит на сцене, благодарно кланяясь в ответ на жидкие аплодисменты сочувствующих зрителей. Аба Коган благосклонно кивает. Да, в прокуроре он не ошибся. Трудно что-либо возразить на столь блестящее выступление. Теперь на сцену выходит Песах Кац, защитник, – крупный сорокалетний мужчина в очках, придающих некоторую одухотворенность его грубоватому строгому лицу. До революции Песах занимался торговлей, продавал в розницу бытовые металлические изделия.

Говорит он обычно сухо, по делу, без лишних слов, и никогда не обещает своим слушателям светлого будущего. Он также умеет поспорить и настоять на своем. Благодаря этому качеству Песах и стал признанным главой сионистов в городке. Пришлось ему почувствовать на себе и железную руку ЧК – наш знакомый Ицик Сапир устроил-таки Кацу несладкую жизнь, поместив его под арест. И что же – вы думаете, что Песах Кац согнулся, как крючок, под властью красных? Как бы ни так, не на того напали – его убеждения не изменились ни на йоту! Все-таки есть в этих сионистах что-то непостижимое – ничего не страшась, они бросаются в бой. Хотя есть и другие – те, кто больше склонен к духовной ностальгии, чем к активному действию. Тюрьма не испугала Песаха Каца, не сломила его духа. Плевать он хотел на власть, и хоть сейчас готов к очередному аресту. Бедная Шейне, его жена – вот уж кого следует пожалеть!

Но давайте-ка лучше послушаем, что он скажет на этот раз, со сцены суда. В своей сухой манере Песах начинает свою речь с того, о чем многие молчат.

– Разгром ивритской культуры, – говорит он, – осуществляется большевиками в соответствии с продуманным и давно взлелеянным планом. Власть лукавит, когда утверждает, будто выступает лишь против религиозного воспитания. Этот суд – не только над хедером и религией. Если сто лет назад религия безоговорочно властвовала в черте оседлости, то сейчас положение изменилось. Во всех развитых странах мира люди перестают жить по религиозным догматам – более того, массовая вера в Бога заметно ослабла.