Читать «Участь Кассандры» онлайн - страница 136

Она роптала и роняла слезы на сверкающий пластик, а за окном грохотал гром, и молнии разваливали небо пополам. А последний удар грома совпал с телефонным звонком, и пока Марина бежала к телефону, торопливо стряхивая мыльную воду с рук, она уже знала – что-то случилось. Быть может, это «что-то» разрушит ее и без того неловкую, неладную жизнь.

…Вернувшись из больницы, Марина места себе найти не могла. Там, рядом с Лерочкой, ей было гораздо легче. Там она чувствовала, что в силах помочь, в силах защитить. Главное – она была рядом, слышала дыхание Леры, говорила с ней, берегла ее сон. А здесь, в одинокой своей комнате, которая показалась вдруг такой бесполезно огромной, Марина с тревогой ощутила собственное бессилие. Она машинально посмотрела в окно, вытерла зачем-то пыль со стола, пробежала взглядом по корешкам книг – и не остановилась ни на одной. Так же машинально открыла и закрыла дверцы старенького платяного шкафа. Дверцы давно подломались, и требовалось немалое усилие, чтобы закрыть их. «Пойду, хлопну дверцей», – шутила обычно Лера, в очередной раз безуспешно пытаясь уговорить Марину избавиться от старой мебели. Но в этот раз к привычному короткому скрипу добавился странный гулкий призвук, и Марина тотчас вспомнила, что на верху шкафа лежит гитара. Мамина гитара, покрытая темным лаком, с запыленным красным бантом на грифе. «Матушка, матушка…» А дальше-то как? Марина, привстав на цыпочки (те самые, что у цыкающего цыгана в веселом правописании), достала пропыленный и давным-давно расстроенный инструмент, положила его струнами вниз на пол, тут же подняла и перевернула, словно боясь, что сделала струнам больно. И в это же мгновение ее лицо, еще молодое и по-своему очень красивое, искривилось от судорог внезапного плача. Она никогда в жизни так не плакала, а плакала она в жизни немало.

Еще рыдая, еще сдерживая последние, отчаянно рвущиеся из груди всхлипы, Марина легла прямо на пол, сжала рукой отзывчивый гриф гитары и закрыла глаза. «Вот Лера поднимется, поедем куда-нибудь в лес, в избушечку лесничью. Нужно будет с собой взять муки, пшена, соли, конечно. Грибы будем собирать. Мама бы обязательно белых нашла. В сторожке нашей будет тепло – раздобудем дров, растопим печурочку… Я научу Леру слушать лес». Мысли сплетались, будто корни травы, струились лесным ручьем, тихонечко шелестели, подобно сонной листве. Марина опять вспоминала потерянную с детства тропинку к сладостному сну, когда ничто, кажется, не в силах тебя испугать, когда ничто не угрожает тебе, и все, кого ты любишь, живы… «У меня никого не осталось, кроме Леры. – Марина разжала руку, и отпущенные струны отозвались глубоким вздохом. – Мама умерла, отца я потеряла, так и не обретя, бабушка предпочла быть ближе к небу, а не к нам с мамой. Я всегда всех любила, но так и не познала любви. У меня был… Господи! За что? Если и с Лерой что-то… то к чему мне жить? Жизнь-то уже прожита…» Могучие древесные стволы исчезли. В тумане вновь нахлынувших слез исчез лесной дом. Мороком обернулись детские мечты. Забылись мамины песни. «Только бы Лера вернулась из больницы живой и здоровой. Только бы Лера…»