Читать «Ключ от всех дверей» онлайн - страница 230
Ролдугина Софья
Я знаю все — и не знаю ничего.
— Вы в порядке? — Тарло — да, таково его имя! — смотрит на меня с ужасом. — Что-то не так в узоре Вышивальщицы?
Вышивальщица… Ах, да.
— Нет, — склоняю голову на бок. И снова жду звона бубенцов — напрасно. — На оба вопроса — нет.
Кажется, он терзается сомнениями. Но потом решает что-то и заглядывает мне в глаза.
— Лале, милая… неужели ваша карта одержала верх?
— Карта? — растерянно переспрашиваю.
Карта, художник, дорога, одиночество…
«Пустая карта истинно пуста».
Я вздрагиваю от пронзительно-острого ощущения — из осколков разбитого витража сложился новый, чудесный, смертельно необходимый.
Подаюсь вперед, оплетая художника руками, словно ядовитая лоза — каштан.
— Тарло… — шепчу его имя. Губы царапает жесткая ткань темно-серого сюртука. — Нарисуй мне Пустую карту. Нарисуй на ней дорогу.
— Что?
Я чувствую его дрожь. Он боится.
Ах, мой строгий Мило — чтобы ты сказал на это? Тебе неведом страх… ты бы поднял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
Но художник не таков. Он боится безумия. Как и все. Как и все…
— Нарисуй на Пустой карте — черным по черному, углем по углю, — слетают с языка слова, что шепчет в мои уши безумие. — Нарисуй на ней дорогу. И дверь. Наш Дом взаперти — освободи его.
— Лале, — пытается он отстранить меня. Глупый! Хохочу — мои руки сильнее, чем его. Я — Хранительница ключа…
Нет, хватит себе лгать. Я — Ключ от всех дверей. Вечная странница. Дочь Холо — подобная ему, идущая его путем.
Я открываю любые двери — если есть тот, кто направляет меня.
— Тарло… Милый мой художник… — я мурлычу, словно большая кошка. Могут ли люди превращаться в кошек? Наверное, да. Дергается из стороны в сторону невидимый хвост, топорщатся смешно ниточки-усы, прижаты к голове ушки — кошка охотится. — Ты нарисуешь дверь в пустоте и дорогу сегодня ночью. На той самой картине в кабинете госпожи нашей королевы. Лишь ты можешь это — оживить ее. Сделай это, иначе…
— Иначе — что? — голос его хрипл. Страх плещется в нем — чистый, незамутненный, лишь отчасти разбавленный предчувствием вдохновения…
Не бойся, художник. Радуйся! Я подарю тебе твой лучший шедевр…
— Иначе… — задираю голову — и ловлю его взгляд, в котором пронзительная бледная синь неба и прозрачность льда. — Иначе я позову тебя в безумие. Нарисуй дверь. Этой ночью. Или все будет зря.
Не знаю, что он видит в моих глазах — но нечто заставляет его вдруг улыбнуться бесконечно тепло и произнести:
— Не смею отказать девятой в раскладе.
Отталкиваю его — и смеюсь. Запрокидываю лицо вверх, к уплывающему потолку, кружусь на месте под звон немых колокольчиков.
Я вхожу в комнату — и там, на самом видном месте, на столе… Бутыль.
