Читать «Терракотовая старуха» онлайн - страница 184

– Этого только не хватало! Если уж так приспичило, возьми и усынови.

– Слишком сложная процедура. А потом... Для этого нужен муж.

– Ну, во-первых, – Яна загибает пальцы, именно загибает, так, как принято нынче, – муж нужен для другого. Чтобы приносил бабки. А потом: формально вы не разведены. Во-вторых, все-таки твоя дочь – юрист. Найдет какие-нибудь зацепки. Не зря же ты платила за ее учебу...

Я смотрю на бывшую подругу. Чем-то они похожи: она и мать Ивана. Виннеры, победившие в естественном отборе. Думают: тетка – беспомощный лузер. У таких – грех не отнять. Единственную дочь.

– Моей дочери кажется, будто она сама сделала свой выбор.

– А кто же?

– Я. Это я отправила ее на юридический. А могла на историю...

– Ну и кем бы она работала? – Яна смотрит в окно. За окном наша вечная помойка, слегка припорошенная снегом.

Это – резонный довод. Про себя я думаю: «По нынешним временам – НИКЕМ».

– У Ивана, в комнате... Как думаешь, это чьи книги?

Моя подруга садится напротив.

– У Ивана? – она поднимает взгляд. Смотрит на меня глазами лани. – Тебе-то какая разница? Ты же решила его бросить. Только побоялась сказать.

– Ничего не побоялась. Просто мне было неловко. Этот подарок...

– Подарок! Тоже мне подарок! Небось не обеднеют.

Я слышу интонации ее матери: от этого никуда не деться. Чем станет ее жизнь без того туалетного крана, перед которым ее мать стояла отклячившись?..

– Все-таки это чьи книги?

– Может, купили, – Яна усмехается, – или сперли. Прихватизировали районную библиотеку. В смысле, его папаша. Или... Слу-ушай!– она бьет себя по лбу. – Там же бывшая коммуналка. Представь: одинокий старик. Когда расселяли, откинул лыжи.

– Но тогда... Должны были выбросить, снести на помойку. Тогда они стоили сущие копейки.

– А дамочка? Ты что, забыла? Все-таки бывший филолог. Упаковала, пихнула на чердак. Где-то же они жили. Не исключено, что в загородном доме, – по ее лицу пробегает тень. Может быть, ей хочется рассказать мне о чем-то личном. О жизни, которая сложилась в ее загородном доме. С моим бывшим любовником. Мне нет никакого дела до их личной жизни: ни его, ни ее.

Я думаю о новом русском, отце моего ученика. Если бы его спросили: «Вы помните того старика, старого русского, не пережившего расселения?», – он ответил бы: «Нет». Разве упомнишь все выморочное: стариков, их мебель, шмотки, черно-белые фотографии...

Цепкий взгляд, приплюснутая переносица, бледная кожа нехорошего русского... Работал как проклятый. Мечтал обеспечить вечную свободу. Себе и своим потомкам. Чем больше денег, тем больше свободы. Возвращаясь с работы, спрашивал: «Где Ваня?» Прислуга пела хором: «Там, там, на чердаке». Вряд ли он возражал. Прежде чем выйти на свободу, он учился в советской школе. Там ему и вбили в голову: читающий ребенок – мечта любого родителя. Сын должен стать хорошим русским. Со своей стороны он сделал все, что мог. Всю грязную работу, на три поколения вперед.

Мне легко себе представить маленького мальчика, одетого в модные джинсы. Там, в углу, коробки из-под дорогих сигарет. В них сложены старые книги, по нынешним временам они стоят сущие копейки. Но он этого не знает. В его игре деньги не имеют значения. Деньги – это отец. Всегда возвращается поздно. Мама говорит: папа зарабатывает деньги. Чтобы за все платить. В его игре платить не нужно. Он чувствует себя первопроходцем, космонавтом, прилетевшим на чужую планету. Здесь, на неведомых дорожках, остались чьи-то следы. Мальчик спотыкается, замирает, смотрит себе под ноги. На правой развязался шнурок. Он думает: «Пусть!» Вчера, когда вернулся на Землю, там снова никого не было. Если не считать прислуги. «А где мама?» – ему хотелось ей рассказать, похвастаться своей находкой. Прислуга спела хором: «Там, там, в магазине». Вряд ли он удивился. Привык.