Читать «Терракотовая старуха» онлайн - страница 180

– Это – вы? – я смотрю внимательно.

Девушка на длинных ногах. Внучка тех, кто выводил неверным почерком: мы – не рабы, рабы – не мы. Ее мать закончила восьмилетку: широкие бедра, короткие крепкие ноги. В третьем поколении все удлинилось и сузилось. Изящные икры, точеные лодыжки: народная внучка, сумевшая превратиться в лань...

– Я, – длинноногая женщина, выросшая из той девушки, кивает смущенно. – После выпускного. Сейчас и не представить. Тогда мне казалось...

Мне тоже казалось. Будто впереди целая жизнь. Такая, как у моих родителей: целая, не разбитая на отдельные отрезки.

А потом она сказала бы: где-то я его упустила... Ивана. Своего единственного сына...

Я выхожу из троллейбуса. От остановки протоптана муравьиная тропа. Узкая, двоим не разойтись.

Я уверена, эта женщина была хорошей матерью. Когда ее сын родился, бросила работу, читала ему книжки. Хорошие, самые лучшие. «Там, на неведомых дорожках...» В прошлой жизни мы нашли бы общий язык. Я сказала бы: «Не выдумывайте. У вас очень хороший мальчик: умный, грамотный. Читает книги. Ольга Владимировна, это ваша заслуга. Вы ни в чем не виноваты. Не надо себя винить. Я уверена: вы хотели как лучше. Откуда вам было знать? Это не вы, а я ее упустила – свою единственную дочь...» В ответ она сказала бы: «Не выдумывайте. Татьяна Андреевна, вы тоже хотели как лучше. Это – не ваша вина. Что поделаешь? Такое время. Вы работали как проклятая. У вас не было выбора...»

Муравей, ползущий мне навстречу, отступает в сторону. Я – тоже. Со стороны это, должно быть, забавно: танец муравьиной вежливости. Два муравья, увязшие в снегу.

Обогнув журнальный киоск, я выхожу на финишную прямую.

Отсюда до моей парадной – рукой подать. Скамейка, засыпанная снегом, хохлится горбатым холмиком. С той стороны его разрыли, как будто отъели здоровенный кусок.

– Привет. Вот. Сижу, – он поднимает голову, глаза скользят по темным окнам.

– А где Александра? Вы с ней договаривались? – Обычно он звонит накануне.

Снег покрывает газоны, лежит на бетонном козырьке. Сосульки, похожие на щупальца арматуры, висят над муравьиной тропой.

– Здесь хорошо. Посидим? – его руки взрывают снег, заваливший скамейку. Со стороны он похож на трудолюбивого зверка. Зверка, роющего мерзлую землю.

Кусты, заваленные по пояс, тянут ветки. Отчаянно, как утопающие, потерявшие последнюю надежду. Я чувствую холод, идущий из-под земли. Снег – наша земля, которая никогда не растает.

Сажусь, закрываю глаза. Ни бегемотов, ни зверков... Ни муравьиных троп, ни самых дорогих магазинов. Шестеренки, работающие в моих мозгах, шуршат все тише и тише, сбавляя обороты. По рукам разливается тепло. Когда-нибудь, потом, когда нас всех раскопают, это станет нормальной жизнью. Все привыкнут, перестанут удивляться. Счастье, что жить в эту пору прекрасную...

– Как ты думаешь, – я вскидываю голову. Мне не хочется замерзать до смерти. Или становиться обломком, который когда-нибудь раскопают. – Кем лучше: волком или овцой?

Я понимаю: это – детский вопрос. Как будто мы – не родители взрослой дочери, а просто мальчик и девочка, которые встретились во дворе. В детстве мы играли в простые игры: прятки, вышибалы, пятнашки... Дотемна, до самых родительских криков – пока не позовут. Меня – детдомовские родители, которые давным-давно умерли. Его – несгибаемая коммунистка, которая до сих пор жива.