Читать «Серебряный ангел» онлайн - страница 38

Когда Хаким наконец пришел, был уже почти вечер.

Он нес поднос с едой и какую-то одежду, перекинутую через руку.

Но при взгляде на пищу Шантель почувствовала спазмы в желудке и поняла, что ее вот-вот стошнит.

— Убери это, — едва выговорила она.

— Вы не покинете корабль до позднего вечера, пока город не успокоится, лалла. И до этого вам лучше поесть.

— Я бы не хотела произносить вслух, что ты должен сделать с этой едой, Хаким!

Он улыбнулся в ответ на ее неприветливый тон, но улыбка получилась грустной. Припухшие глаза девушки рассказали ему о ее переживаниях. Вообще-то пленников не следует жалеть. Они товар, и больше ничего. Эта была просто подороже, чем другие. И все-таки Хакиму было жалко Шантель. Его трогало явное противоречие между непокорностью и гордостью, читавшихся во взгляде девушки, и ощущаемой ею беззащитностью, которую предательски выдавала дрожь губ.

Хаким, к своему несчастью, успел немного влюбиться в нее, хотя сам еще и не понимал этого. Он ощущал только, что при встречах с ней испытывает какое-то странное чувство, с которым не в состоянии справиться. Впрочем, сделать для нее что-то он тоже не мог. Даже сопровождать ее в город будут другие, и как, только она сойдет с корабля, он больше никогда не увидит эту пленницу.

Хаким понимал: главное, что сейчас нужно ей, — это смелость. Только преодолев страх, девушка может избежать неприятностей из-за своего слишком острого языка, которого ей, если говорить честно, и следовало опасаться больше всего в ее нынешнем положении. Мусульмане уважают смелость, но не переносят оскорблений, ценят силу духа, но не терпят, когда их унижают. К тому же Хамид Шариф, к которому она попадет сегодня вечером, был не из тех, кто славится терпимостью и пониманием.

— Разве не вы говорили мне, что являетесь женщиной благородного происхождения? — спросил Хаким, переставляя поднос на небольшой табурет, стоящий за почти таким же невысоким столом. — Наследница титула? Дочь знатного англичанина?

— Браво! — воскликнула Шантель с явной издевкой. — Ты можешь гордиться своей памятью.

— А вот о вашем злом язычке я бы этого не сказал, лалла. — Девушка в ответ сердито фыркнула, но он продолжал говорить совершенно спокойно:

— Если бы вы не сказали мне о своем происхождении, я бы мог принять вас за крестьянку. Крестьяне могут рассчитывать только на собственные руки, чтобы защитить себя. Благородный человек мудрее. Он знает, как можно прекратить борьбу, не унизив ни себя, ни противника.

— Лучше не говори мне об этом. Ведь ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую!

— Я и не могу знать об этом, — согласился он. — Я только могу напомнить, что вы ценны, а значит, к вам будут относиться хорошо и внимательно. Когда раб теряет ценность для своего господина, его бьют, продают или убивают. Но к вам это совершенно не относится. Ведь Ваша ценность не в сильной спине или владении каким-то ремеслом, а в вашей красоте. Поэтому плохое обращение с вами не имеет смысла. Большинство наказаний просто не могут быть применены к вам, поскольку сразу снизят вашу ценность.