Читать «Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»» онлайн - страница 139

Очевидно, обращался к врачам по поводу нарыва на ноге, который был следствием того, что он неудачно вколол себе наркотик.

Но без содействия отца Высоцкого для того, чтобы не допустить вскрытия, обойтись не удалось. Янклович рассказал, как тайное чуть было не стало явным: «Неожиданно дежурный по городу – генерал милиции – присылает людей и требует везти тело на вскрытие. И тут надо отдать должное Семену Владимировичу – он действовал решительно. Категорически запретил вскрытие. А было бы вскрытие, может быть, обнаружили бы побочные явления, узнали бы о болезни… Последовала бы отмена диагноза…»

Свою лепту в сокрытие истинных обстоятельств смерти Высоцкого внес и Леонид Сульповар, впоследствии не раз высказывавший сожаление, что вскрытия не было. Он вспоминал: «Вскрытия не было… Ну, это целая эпопея… Этим я и занимался в институте… У нас работает патологоанатом академик Пермяков. Он очень хорошо относился к Володе, и удалось договориться, что вскрытия не будет. А там уже приехали забирать…

Да, в общем, все сразу не хотели вскрытия… Ведь что означало вскрытие в той ситуации? Во-первых, судебно-медицинская экспертиза. Вскрывается и описывается каждый кусочек тканей. А значит, были бы отмечены и уколы, и рубцовые изменения. Все это сразу же стало бы известным – начались бы никому не нужные разговоры о наркомании.

Вот почему я позвонил Пермякову и попросил его отменить вскрытие. Вначале говорили, что это невозможно, но Пермяков сумел настоять. Он знал и ценил Володю».

Надо сказать, что врачи «Скорой помощи» Станислав Щербаков и Леонид Сульповар выдвинули версию смерти Высоцкого, отличную от той, которую отстаивал Федотов и которая в итоге была записана в свидетельство о смерти.

Щербаков утверждал: «Ведь этот диагноз – якобы инфаркт миокарда – он всех устроил. Все с радостью за него ухватились. А ведь все это делается очень просто: берется одна кардиограмма… Я могу вам показать с десяток кардиограмм с инфарктом… Все дело в том, чтобы убрать предыдущие, – тогда не с чем сравнивать. О том, что подсунули кардиограмму, мне говорили Годяев, Сульповар и еще кто-то из фельдшеров наших…

А 25-го я прихожу на работу, а мне говорят фельдшера:

– Станислав Алексеевич, Высоцкий умер.

Я разозлился страшно. Ведь почему мы с Леней взорвались 23-го? Это была кома! Медикаментозная кома.

И если 25-го был аналог ситуации 23-го – а судя по всему, аналог был полный, – Высоцкий умер от асфиксии. Запал язык, и он просто не смог дышать. Ведь он был полностью релаксирован – расслаблен – за счет больших доз седативных препаратов… А ведь Федотов его «лечил» этим методом не день и не два – по крайней мере, две недели…

Да, вскрытия не было… Но оно могло и не установить точной причины… Кстати, утром 25-го я думал, что Высоцкого привезут на вскрытие в Склиф. И совершенно озверевший, я позвонил своим судмедэкспертам (хотя, конечно, этого делать не следовало)… И говорю Инессе Васильевне Вороновой: