Читать «Белый крест» онлайн - страница 180

— Не понял. Какие сказки?

— Детские сказки. Аксаков, Андерсен ну и так далее.

— Вы смеетесь, господин капитан?

— И не думал. — Мурманцев, воодушевившись, вспомнил, как генерал-лейтенант Карамышев настраивал его на педагогическую работу с четырехлетним ребенком. — Или… помните, Иван Фомич, такого писателя — Михаил Булгаков?

— Мм… что-то запамятовал.

— Хотя да, он не слишком известен. Жил в первой половине прошлого века. Писал в основном фантастику.

— Ах фантастику! — небрежно протянул Малютин. — Так бы сразу и сказали. Разве ж я читаю фантастику?

— А я так иногда почитываю. Бывает очень даже душевно написано. У Булгакова была такая повесть — «Собачье сердце». Премилая вещица. Хотите расскажу содержание?

— Сделайте одолжение.

— Некий профессор, тоже в некотором роде Франкенштейн, создал из собаки человека. Пересадил псу какие-то мозговые железы погибшего мужчины. Дальше эта псевдоличность берет фамилию Шариков и начинает самостоятельную жизнь, устраивается дворником. Однажды он видит, как свора псов напала на мальчишку-бродяжку. Дело происходит в двадцатые годы прошлого века, беспризорников тогда много появилось. Шариков смотрит с интересом, азартно подначивает псов, своих бывших приятелей. А потом внезапно вспоминает, как сам побирался по улицам, как голодал, как его пинали везде, как однажды повар-садист ошпарил кипятком. Он начинает проникаться жалостью к мальчишке, бросается с метлой на псов. Те, раззадоренные, переключаются на него, валят с ног. Он ударяется головой, теряет сознание. Псов уже разгоняют другие, подоспевшие на помощь. Шариков снова попадает на операционный стол к профессору — проломил череп, когда падал. Повредил те самые пересаженные железы. А других у профессора под рукой нет. И он возвращает на место прежние, собачьи. Предполагается, что после этого существо начнет деградировать из псевдоличности обратно в зверя. Но ничего подобного не происходит. Шариков остается человеком. Псевдоличность становится личностью. Правда, живет недолго, все-таки умирает. Такая моралитэ.

Малютин выдержал паузу, затем медленно спросил:

— Скажите честно, зачем вам это? Я понимаю — сказки, фантастика. Но вы же не думаете всерьез, что гомункул может обзавестить бессмертной душой?

— Милосердие беспредельно, почему нет?

Вместе с сырым воздухом оттепели в открытую форточку влетал тяжелый, густой, будто медовый, звон с колокольни Пречистенского храма. Мурманцев специально попросил выделить ему для бесед с арестованным — именно бесед, не допросов — помещение с минимальным набором казематных признаков. Ажурная решетка на окне, отсутствие острых и тяжелых предметов, кнопка вызова охраны на столе — вот и все. Остальное — легкие занавески, шкафы с многотомными энциклопедиями, горшки с бегониями и геранью на подоконнике, электрический чайник — создавало атмосферу обычного присутственного места, какой-нибудь редакции или нотариальной конторы.