Читать «Взмах ножа» онлайн - страница 127

Даже при свете дня был совершенно незаметен этот поворот — полуразвалившиеся строения и вывороченные кирпичи создавали необычную для города перспективу, смещавшую представления о близи и дали. А в три часа ночи это место внушало необъяснимый ужас.

Местные нравы требовали, чтобы фонари разбивали вдребезги к вечеру в день ремонта. И не то чтобы улицы были пустынны, вовсе нет, но в одиночку никто тут не ходил. Мужчины и женщины слушали знойные ритмы сальсы, собравшись группками у подъездов или на дороге, — только подальше от света фар проезжающих машин.

Джонни ехал, не глядя по сторонам. Это был их район, а он здесь всего лишь гость. Он свернул в парк Святой Марии, где темнота заметно сгущалась. Парк, однако, не был их конечным пунктом. Недалеко от него на авеню Святой Анны стоял полуразрушенный дом, каких немало в округе. B 1975 году Джимми Картер остановился в Южном Бронксе по дороге к президентскому креслу и надавал столько обещаний, что никто — ни он сам, ни местные политики — не могли их выполнить. Но кое-что все-таки предприняли. Собрали деньги и начали возводить огромный квартал из произведений искусства в области жилищного строительства. Но к тому моменту — а шел 1979 год — времена Картера остались в прошлом. А собранные средства нашли успокоение в избирательной компании Рейгана. Недостроенные дома обнесли сплошным забором — частная собственность всегда нуждается в защите.

Завершить поставленную задачу для Джонни и Музафера труда не составляло. Через десять минут черный фургон без окон — рекламу уже отклеили — прибыл на место. Джонни Катанос подъехал к одной из многочисленных дыр в заборе, вышел из кабины и открыл заднюю дверь. Все это время он держал в руке израильский автомат, демонстративно, не скрывая от чужих глаз. И он, и Музафер знали, что там, в темноте, примеривают свои шансы на удачу местные охотники за легкой добычей. Оружие наглядно объясняло, что рассчитывать им сегодня не на что. Двое пинками вытолкнули Мухаммеда Массахана из фургона и быстро перетащили через забор, погрузив в полнейшую тьму. Все надо было проделать молниеносно, чтобы аборигены этих мест не напали на них со злости или из принципа, вступившись за их пленника.

Теперь Джонни Катаносу предстояла самая сложная часть операции. От веревок предателя следовало освободить, но при этом он должен был оставаться беспомощным. До того обсуждалось множество вариантов. Наркотики, чтобы сделать инъекцию, у них были, но не было никаких средств, чтобы — если это понадобится — вывести его из транса. Музафер предложил снова треснуть его по голове, но Джонни решил иначе: с силой зажал нос и рот араба и, прижав к груди, держал его так, пока тот не обмяк.

Приходилось торопиться. Музафер развязывал веревки, а Джонни Катанос вытащил молоток и большие гвозди. С руками было просто, мягкая ткань порвалась от первого удара молотка, кости раздробились. С ногами, скрещенными в лодыжках, оказалось сложнее. Они работали по очереди, но гвозди попались слишком короткие, чтобы пройти сквозь плоть и дерево. Они решили прибивать каждую ногу в отдельности. Музафер хотел распять его, как самого известного из евреев, но газетчики в таком случае легко разгадают замысел.