Читать «Зеленые млыны» онлайн - страница 237

— Дети еще здесь? — спросила Мальва.

— Здесь. В лесничестве… — Ксан Ксаныч глянул на ходики, которые беззаботно тикали на стене. Всякий раз, оставляя лес, Мальва подтягивала гирьку, чтобы ходики не остановились. — Еще спят.

— Когда встанут, приведите их сюда… Пусть судят его. Дети… Глинские дети. Дети убитых родителей…

Он понял, о чем речь, а может, ощутил это интуицией палача. Лицо перекосилось от ужаса, ужас проник в едкую голубизну глаз, шевельнул оцепеневшие губы: «Кожушна а! Кожушна а! Кожушна а!» — он сполз с лавки, упал на колени…

— Сядь! — приказала Мальва.

Он залепетал сразу на всех языках, которые знал и которых не знал, говоря, что всего лишь следовал законам своего государства. Не он, так другой на его месте делал бы то же самое. По праву сильнейшего, победителя…

— А человек? Живой человек есть еще или его нет? — взорвался Ксан Ксаныч. — Этот ваш манн? Черт бы вас побрал!

На стене тикали ходики. Мальва представила себе суд, который ждет его. Суд детей, разрушавших собственные жилища, кров, под которым родились… Суд сирот, суд растерзанных семей… Мальва вышла, лес жил своей извечной жизнью, хотя грабовый лес суров и черен даже и в эту утреннюю пору, когда лишь чуть чуть позолотил его восход. Хотелось войти в эту живую стену, раствориться в ней, стать частицей грабового леса— такая охватила ее тоска по Сташку, который не придет на этот суд…

В мельнице гудят ветры, они свистят где то там на чердаке, и кажется, что кто то плачет. Об эту пору дол жна бы там играть скрипка Сильвестра, да, верно, отыграла свое — не слыхать ее… Да и выжил ли Лель Лель кович? Десятый… Знать бы, что выжил, можно бы сейчас пойти к нему. Еще когда выходили из Вавилона, первые слова Мальвы были; «Только к нему! Только в школу. Куда ж еще с таким воинством? Нет его — там Ярема, нет Яремы — Кирило Лукич, кто-нибудь же есть? У лемков школа не может стоять пустой. Только бы не немцы…» В клубе светится, правда, одно только окне, но и этого достаточно: ясно там немцы. Сторожат железную дорогу. А мы ведем детей огородами; через рви и овраги (раньше их вроде бы здесь не было) в школу. Вывели из дому девятерых, двух самых маленьких пришлось оставить в Журбове — совсем ослабли, а эти падают, встают, карабкаются, интересно им — и что это за диво такое — Зеленые Млыны, до которых надо было идти в обход целых три дня и три ночи?.. А поглядели — такое же село, как и все другие, темное, холодное. И все же нет — не такое.

Идет поезд, сыплет искры в ночь, пересекает Зеленые Млыны из конца в конец, вспыхивают окна в клубе, а потом долго еще отдается в висках стук колес. «Это город?» — «Нет, село». — «А почему же тут ходят поезда?»— «Вот морока с этими поездами! — сердится Мальва. — Пусть себе ходят!..»

Ночь такая, что неба не видно, и откуда только берутся такие ночи! Мальва присматривает за вон" тем, самым маленьким, чтоб не отбился. Вот не можем найти школу, а Ритке все обязательно надо знать. У клуба раздаются чьи то команды — не_ по немецки, но резкие, короткие, наверно, военные; невольно останавливаюсь: какой еще народ пришел в Зеленые Млыны, кроме нас? Дети попадали, словно их могли оттуда увидеть. «Вставайте! Уже совсем рядом». Мальва шепчет мне: «Пришли прямо в капкан… И школы нет. Может, ее разрушили?» — «Тогда была…» И вдруг огонек. Блеснул и погас. «Вон она, вон!»