Читать «Царь и гетман» онлайн - страница 158
Даниил Лукич Мордовцев
— Что говорит гетман? — спрашивает «чадушко».
— Благоговеет пред вашим величеством! — был латинский ответ, заменивший «бисову дитину».
В это время в палатку, где происходила операция, заглянул Орлик, знаками приглашая Мазепу выйти. Гетман вышел. У палатки стоял знакомый нам коробейник.
— Ну что, был? — нетерпеливо спросил Мазепа.
— Были — с, ваша милость, — тряхнул волосами коробейник.
— И ее видел?
— Как же — с, видали-ста… Приказали кланяться и на подарочке благодарить.
— И она здорова?
— Ничего — с, слава Богу, во здравии… только об вашей милости больно убиваются.
У Мазепы ус задрожал и пальцы хрустнули — так он стиснул одну руку другою.
— А что москали? — спросил он после минутного молчания.
— Царя ждут в город… Онамедни, сказывают, боньбу из-за Ворсклы бросил в город, а она, боньба, пустая, а в боньбе грамоту нашли: что потерпите-де, мол, маленько — на выручку иду.
Мазепа задумался на минуту.
— Ладно, ступай в мою ставку, — сказал он и вошел в палатку короля.
Карл, которому в это время перевязывали ногу после операции, с мертвенно-бледным лицом, видимо, искаженным страданиями, которых он, однако, не хотел из упрямства обнаруживать, с блестящими лихорадочным огнем глазами рассматривал только что вынутую из ноги пулю.
— Какая славная пуля! — говорил он, словно в бреду. — А помялась немножко… Посмотри, Реншильд, какой дорогой алмаз…
Реншильд нагнулся и ничего не сказал. Он только вздохнул.
— Проклятый кусок! — проворчал Левенгаупт, тоже нагибаясь к черному кусочку свинца, помятому и окровавленному.
— Зачем проклятый, фельдмаршал? — возразил безумный юноша. — Я велю оправить ее в золото и буду носить в перстне — это моя гордость, мой драгоценный алмаз.
— Да, ваше величество, это великая истина, — подтвердил Мазепа, тоже всматриваясь в пулю. — О! Это королевская регалия… Только это не нашего, не казацкого литья, а московского… Эту пулю, ваше величество, надо вделать не в перстень, а в корону… это драгоценнейший диамант в короне Швеции — он будет светить вечно во славу Карла XII.
Карл даже приподнялся на постели и глядел безумными глазами на Мазепу.
— О, да! Мой гетман прав! — воскликнул он восторженно, хотя слабым голосом. — Мой мудрый Сократ всегда скажет что-нибудь умное… Да… да… эту пулю надо вделать в мою корону, в корону Швеции… это лучший перл в истории Швеции.
— И с кровью… ваше величество, — прибавил гетман.
— Как с кровью? — он глядел на Мазепу, видимо, не понимая, почти в бреду.
— С кровью вашего величества пуля эта должна быть вделана в корону Швеции.
— Да… да-да… О, великий ум у гетмана, великий! — бормотал король, все более слабея.
— И вокруг этой окровавленной пули, — продолжал Мазепа, — будет вырезана, ваше величество, надпись: «Sanguis regis Caroli Duodecimi sanctissima, pro Scandinaviae et omnium regionum septentrionalium gloria cum virtute heroica effusa».
— Да!.. Да!.. pro gloria… pro gloria aeterna… in omnia saecula saeculorum…
Далее он не мог говорить. Железная голова опрокинулась на подушку — Карл лишился сознания.
Когда через несколько минут его привели в чувство, доктор сказал: