Читать «МЫ БУДЕМ УТЕШЕНЫ» онлайн - страница 11

Потом я «случайно» наткнулся на мистическую поэму Джалаледдина аль–Балхи , которого в Персии называют Мелави, а на Западе — Руми. Он написал две главных книги. Одна — «Месневи» — длинная поэма, в которой излагается его мистическое и нравственное учение. Ее называли «Коран на персидском», поскольку она по большей части представляеттолкование коранических стихов. Вторая и, на мой взгляд, самая замечательная из его книг — «Диван Шамса Табризи», в которой он изливает свою преданность и любовь к своему духовному наставнику и другу Шамсиддину Табризи .

Однажды я зашел навестить семью моей сестры и заметил оставленную на полу книгу. Это были выдержки из «Дивана Шамса Табризи». Я открыл ее, прочел несколько строк и пришел в такое волнение, что, схватив книгу, бросился домой, чтобы читать ее в тишине и покое.

Душа, кто вдохнул в тебя этот порыв? Кто в сердце родил трепетанье тревог?

(«Диван Шамса Табризи», пер. Е. Дунаевского).

«Диван Шамса Табризи» захватил мою душу. В этих стихах я узнавал собственную жажду божественного, духовного, вечного. Мистические стихи отражались во мне и проявлялись как страстная, личная тяга к Богу, которую я нес в своем сердце. В строках, обращенных к возлюбленному наставнику, я узнавал свою любовь к вышнему Богу, которого не знал осязаемо и лично. Несколько лет я читал только Руми и так часто, что вскоре выучил наизусть почти все его стихи. Когда я повторял первые строки «Месневи», они казались мне моей собственной жалобой:

Вы слышите свирели скорбный звук? Она, как мы, страдает от разлук. О чем грустит, о чем поет она? «Я со стволом своим разлучена. Не потому ль вы плачете от боли, Заслышав песню о моей недоле. Я — сопечальница всех, кто вдали От корня своего, своей земли. Я принимаю в судьбах тех участье, Кто счастье знал, и тех, кто знал несчастье. Я потому, наверно, и близка Тем, в чьей душе и горе, и тоска. Хоть не постичь вам моего страданья: Душа чужая — тайна для познанья. Плоть наша от души отделена, Меж ними пелена, она темна. Мой звук не ветр, но огнь, и всякий раз Не холодит он — обжигает нас. И если друг далек, а я близка, То я — ваш друг: свирель из тростника. Мне устранять дано посредством пенья Меж Господом и вами средостенье».

(«Месневи», глава первая, пер. с персидского Н. Гребнёва).

В Руми я нашел духовного спутника. Мне казалось, что и он пережил внутренний перелом. Его стихи выражали мои муки и тягу к чему–то неведомому лучше, чем я бы выразил сам. Интересно, что Руми, в отличие от других персидских поэтов и философов, таких как Омар Хайям, видит в боли не наказание, а источник жизни. В «Диване Шамса Табризи» он говорит, что боль, которую порождает взгляд, брошенный внутрь себя, помогает пройти сквозь завесу, отделяющую человека от Бога.