Читать «Вещий Олег» онлайн - страница 23

Пожарище уже почти не дымилось, начинавшийся ветерок раздувал кучи остывшей золы, подымал ее и кружил в воздухе, точно зимой поземку. Горькой та поземка была.

Глава 8

Ладога строилась.

Там и сям звонко застучали топоры, полетели в стороны щепки, изводя любопытных сорок. Чуть опомнились ладожане, те, которые не стали бежать от своих пепелищ, взялись за рукояти плотницких, с тонким перехватом у обуха, широким, оттянутым книзу лезвием топоров. Лес – вот он, руби, ставь вместо сгоревшего дома новый, лучше прежнего. Забудь все печали и заботы, размахнись да не промахнись. Сидит на срубе Гюрята, в простой холстинной рубахе, другой нет, волосы под ремешком растрепались, топором работает. Не впервой горит дом, но такого, чтоб всей Ладогой, еще не было. Славяне дома не ставят когда попало, всему свои сроки есть, но сейчас не до сроков, нужна крыша над головой.

Растут новые дворы в Ладоге, зреет и дума у ладожан, как жить дальше. Одна беда у мужиков – нет железных гвоздей и скоб, топоры тоже похудились. Но ковня только у Гюряты, а тот коваль не знатный, да и свой дом ставить надобно, не до молота с наковальней сейчас. Все одно, пришли мужики к Гюряте с наказом:

– Открывай ковню, без нее никак.

Кроме Сувора когда-то железо варили чудин Улень да меря Вакша. И тот и другой ушли, один к тестю на огнище подале от всех купцов, норманнов, да других чужих людей. Второй так обгорел, что его брат почти на себе увез к родным к Ильменю. Развел руками Гюрята, не знает, что и делать, варить-то он еще горазд, хоть и хуже отца, а вот молотом работать не под силу, тоже пообгорел мужик. Заскучали ладожане, не ждать же, когда купцы гвозди да скобы привезут, а коли и привезут, так возьмут немеряно, что дом золотым покажется. Вдруг встал Сирко, подошел к Гюряте, на руки свои, тряпицей перевязанные, поглядел, да и предложил:

– Открывай ковню, я к молоту встану.

Дивятся ладожане:

– А ты коваль ли? Ты ж, Сирко, не в обиду сказано, все поделками занимался.

Тот кивнул:

– Поделки лил потому, что у вас своих мастеров в достатке было, а с малых лет у наковальни стоял, может, и забыл что, так руки вспомнят. Поможешь, Гюрята?

Приплыли лодьи с Ильменя, новости принесли такие, что и рот раскроешь. Решили славяне дань варягам не платить больше, не за что, мол. Все едино набеги варяжские терпеть мочи нет, за что и виру немалую отдавать? Зашумела Ладога, загудела, согласны мужики с таким раскладом, сами только-только с норманнами разобрались… И вроде забыли ладожане, чем те разборки кончились, хотя еще щепа возле каждого вставшего дома лежит, да тряпицы с мужицких рук не сняты, что горелое прикрывают. Расспрашивают гостей ильменских подробнее что да как. А те не много и сами знают, знают только, что решили словене, да чудь, да меря, да весь, да кривичи, да другие больше дани не платить, а кому теперь защищать славянские земли, да как все будет, про то никто не знает. Стали меж собой спорить и у Ильменя, и в других землях, кто главнее да кто власть держать должен. У Ильменя после смерти Гостомысла внук его Вадим сел, да только слаб очень, не держит ни своих, ни чужих. Войной идут одни славяне на других. Ой, лихо! При жизни Гостомысл хорошо ли плохо ли, а держал всех, а умирая, вроде наказывал своего внука, сына средней дочери Умилы, что за варяжского конунга замуж выдал, к себе призвать. Дружина у того сильная, мол, защитит от других.