Читать «Кантонисты» онлайн - страница 20

После ружейных приемов почиталась шагистика. Николай I любил «экзерциции» и парады, поэтому были выработаны подробные инструкции учебным шагам. Маршировали тихим шагом в один, два и три приема, маршировали скорым, беглым, церемониальным шагом и т.п.

В походе солдат таскал на себе, кроме вооружения и шанцевого инструмента, продовольствие дней на пять, мундир, шинель; тащить приходилось по горам, оврагам, переправам, вброд. Обмундирование стесняло движения. Короткий без карманов мундир и глухие брюки в обтяжку. Высокий воротник туго подпирал подбородок. Кивер, своей формой напоминавший боченок, был весьма неудобен, и обмундирование в целом усугубляло тяжесть строевого учения. В жаркие дни солдаты были не только в поту, но и в пене; они так уставали, что едва волочили ноги. Со многими делалось дурно и их выносили из строя.

При следовании роты на ученье за нею шли ефрейторы с огромными вязками розог, называемых по уставу Петра I шпицрутенами. Шпицрутен — это гибкий гладкий ивовый прут. Во время ученья солдат секли целыми десятками, иному в течение одного и того же ученья доставалось и по два раза. Ни один рядовой, ни один унтер-офицер не мог ручаться за то, что на ученье не будет жестоко избит. Ротный командир свое достоинство находил в жестоком наказании, и это наказание было двойным — физическим и нравственным потому, что оно было публичным: на ученьях обыкновенно Присутствовало много зрителей и зрительниц из местных жителей; все они были знакомы с солдатами, и наказуемый испытывал позор из-за присутствия своих знакомых. Некоторые офицеры воздерживались бить солдат во время ученья, но наверстывали это потом, когда перед обедом выстраивали роту перед кухней и пороли разом помногу десятков человек.

За малейшую провинность давали не менее 100 ударов, а случалось и 200, и 300. Крики и мольбы истязуемых раздирали душу. Солдат с обнаженной окровавленной спиной, бывало, вопит жалобным голосом, обращаясь к командиру: «Батюшка, пощади! О, отец, ради деток своих пощади. Бог помилует детей твоих!..» и тому подобное, но командиры оставались глухи к мольбам.

Учить и бить, бить и учить были тогда синонимами, а для «ученья» пускали в ход кулаки, ножны, барабанные палки и все, что подвернулось под руки. Сечение розгами практиковалось сравнительно реже. Для этого требовалось больше времени и церемоний. Солдата било его ближайшее начальство: унтеры и фельдфебели, но били также и офицеры, потому что их самих были в школе, а потому они были убеждены, что того требует дисциплина. Особенно беспощадно обходились с солдатами те фельдфебели и унтер офицеры, которые прошли курс ученья в «палочной академии», как называли в армии кантонистские батальонные школы.

Основой военного воспитания была самая суровая дисциплина, но жестокие и бестолковые наказания только ожесточали солдат. Если за малейшие ошибки в строю наказывали 200 и 300 ударами, то за серьезные проступки наказания были прямо-таки чудовищны. Официальными проступками солдата были: самовольная отлучка, кража, пьянство и буйство. За эти проступки били шпицрутенами и происходило оно следующим образом.