Читать «Броткотназ» онлайн - страница 6

Наутро после побоев — когда серьезно поколоченная Жюли лежит на кровати или, тихо покачиваясь, сидит в кабачке, с тюрбаном из повязок на голове, он бесшумно выполняет ее пожелания, справляется о самочувствии и принимает нужные меры. Они — как хирург с пациентом сразу же после успешно выполненной операции. Он готов прошагать пятнадцать миль до ближайшего города и обратно, чтобы раздобыть необходимые лекарства. Он хранит серьезный вид и услужливо принимает выражения сочувствия супруге, если они будут высказаны. У него болезненная жена — такова идея: она страдает хроническим недугом. Обращается он к ней всякий раз с сострадательной мягкостью. Однако в поведении обоих есть нечто, выдающее их скованность. Они безропотны, но тем не менее помнят о кресте, который им приходится нести. Жюли нет-нет да и помянет ненароком горячность мужа. Как-то она рассказала мне, что после женитьбы они завели сойку. Птица знала, когда Броткотназ был пьян. Когда он возвращался домой с поминок или с праздника Прощения и садился за стол кабачка, сойка выскакивала из своего ящика, перебиралась через стол и клевала ему кисти рук или же с лета бросалась в лицо.

Тайна этого улыбающегося гиганта, бывшего, я полагаю, на год-два моложе своей жены, состояла, вероятно, в том, что он намеревался ее убить. У нее больше не было денег. При его репутации женобивца он мог бы сделать это без помех. Когда он отправлялся на «Прощение», она, со своей стороны, знала, что по возвращении он попытается ее прикончить. Такова, похоже, была ситуация. Если бы как-то ночью он все-таки это сделал, то искренне бы ее оплакивал. Во время fianоailles со своей новой невестой он бы видел на стуле перед собой ее — Жюли, его Жюли, и, по-прежнему излучая терпимость и здоровье, пролил бы, улыбаясь, меланхоличную слезу.

«Николас, помнишь тех людей, что заходили в четверг?» — сказала она.

Он добродушно нахмурился, припоминая.

«А, да, знаю — парижане, которым комната была нужна».

«Они опять приходили сегодня днем».

«Так».

«Я согласилась их поселить. Они хотят, чтобы я им готовила какую-нибудь простую еду. Я не возражала. Я сказала, что мне надо поговорить об этом с мужем. — Они еще раз зайдут».

Он нахмурился сильнее, все еще улыбаясь, и крайне мягко опустил на пол ступню.

«Жюли, я же тебе говорил — я этого не позволю! Незачем тебе соглашаться для них готовить. Это выше твоих сил, детка моя. Ты должна им сказать, что не сможешь этого делать».

«Но они ведь вернутся. Они могут прийти в любой момент. Мне не так уж трудно сделать то, о чем они просят».

С неумолимой нежностью он продолжал ей это запрещать. Возможно, он не желал, чтобы в доме были люди.