Читать «Власть земли» онлайн - страница 22
Глеб Иванович Успенский
— Как же не сказано-то! Вот…
И тотчас отыщется место, в котором сказано: "разрушу", "расторгну", и потом отыщется другое место после "расторгну", в котором сказано: "и соединих".
— Вот так и есть: сначала отобрали, а потом отдадут обратно.
Отыскиваются указания в "Откровении", имеющие чисто местный характер. Например, вот в этой деревне крестьянскую землю раскидали в три разных места, а в другой она только в двух местах, и каждая деревня непременно найдет в "Апокалипсисе" указания, касающиеся земельных особенностей каждой. Одна отыщет, что "трие воедино", а другая — "воедино да будут двоие", и все это с глубочайшего верой и благоговением… Однажды, разговаривая с таким старичком-толкователем, я спросил его:
— Ну а у меня отберут землю тогда?
— А у тебя сколько земли? — спросил старичок.
— Одна десятина.
Старичок подумал, переспросил, как и у кого куплена, и, подумав еще, сказал:
— Тебе тогда должна быть прирезка.
И подумавши еще, прибавил:
— Тебе тогда должны еще четырнадцать десятин нарезать…
И об этом даже сказано в писании. Даже то обстоятельство, что земли в то время будет на душу по пятнадцати десятин, и то предусмотрено в священном писании, и толкователь обещается указать место в "Апокалипсисе", где именно эта цифра указана. Вы представьте себе в этом толкователе седого, истомленного трудом, ходьбой по добрым людям (у него перемерла семья) старика, представьте, что каждое слово в его толковании о земле говорится с истинным благоговением и с таким же благоговением слушается, — и вы, быть может, задумаетесь над этою чертой страстного ожидания земли народом. Она нужна не только как хлеб — хлеб можно достать на поденщине (теперь дворники получают в Петербурге по тысяче рублей, и все-таки думают о деревне и земле), — но как основа всего рисующегося в народном воображении светлого будущего, как основание единственно безгрешного труда, как источник таких человеческих отношений, в основании которых лежит "добровольное" повиновение друг другу, — отношений, всего менее допускающих "человеческий" произвол, ввиду всеобщего и неизбежного повиновения несокрушимой, непобедимой, таинственной и непостижимой власти.