Читать «Очерки и рассказы (1862-1866 гг.)» онлайн - страница 11

— А то как же? Оно по мелочи-то и не видать… — "Окромя того, говорю, чай, сахар…"

— Барыня! а барыня! — раздается из передней — ставить, что ль, пироги-то?

— Постой… "Окромя того, говорю, чай, сахар. Опять и то — прачка… возьмите, говорю, в расчет…"

— Ей-богу, правда, — продолжает плачевно голос из передней: — печка простынет.

— Отстань! Говорю: "Прачка, — ведь она с вас по пятаку за рубаху сдерет. Это, говорю, тоже расход. Как вам, говорю, не грех цену-то такую заломить? Да еще, говорю, середы и пятницы мы по христианству держим, едим рыбное".

— Барыня! — жалобно произносит кухарка.

— "Рыбное. А подите-ка с рублем, говорю, на базар".

— Что ж мне с пирогами-то делать?

— Да поди к ней, — говорит хозяин.

— Сейчас. Говорю: "Ну-ка, с рублем-то подите на рынок да поторгуйте на семерых рыбки"… Сейчас иду, постой!.. "Так вам и дадут по три пискарика на душу. Так-то…" Ну, что там? — заключает хозяйка, направляясь к двери и ведя за руку сына; но сделав два шага, она останавливается и продолжает, обернувшись к гостю боком: — Так я его тогда урезала — страсть! Я говорю: "Этак, говорю, можно на шею сесть бедным людям! Это, говорю, без всякой без совести, простите меня".

— Барыня!

— "Это, говорю, подло, бесчестно, говорю, — четыре целковых".

— Да ну, иди, что ль, к ней, — перебивает муж.

— Пойду; чего тебе?

— Иди; слышь, зовет.

— Ну и пойду.

Супруга замолкает и пристально смотрит на мужа.

— Так вот какое горе, — относится она к гостю. — Пойдем, Миша.

— Да, трудно жить на свете! — замечает гость.

— Трудно!

Немного погодя гость собирается в путь.

— Не хотите ли водочки? — спрашивает хозяин.

— Нет-с, благодарю покорно: не употребляю.

— Давно ли?

— Да вот уж в ту пятницу два месяца будет. Видел я сон один. Весьма зловещий. Проснулся и дал зарок водки не пить. С тех пор вот, слава богу, господь крепит. Иной раз идешь мимо шкапа-то, так те и подмывает, так и подмывает.

— Хе-хе-хе-хе…

— Но креплюсь!

Прощаясь в передней, гость накидывает на одно плечо шинель и, нагнувшись к самому уху хозяина, произносит шопотом:

— Не взыщите. Там на окошечке оставил.

При этом он указывает большим пальцем через плечо.

— О, да напрасно вы… — вяло говорит хозяин.

— Помилуйте-с, как можно!

— Право, напрасно.

— Ничего-с.

И гость натягивает шинель на другое плечо.

— А не слыхали вы, — говорит он громко, нагибаясь за калошами: — будто Чаев купец помер?

— Нет, не слыхал.

— Будто, говорят, в бане запарился?

— Ничего не слыхал.

— Мне Прохор Егорыч сказывал.

— Нет, не знаю; не слыхал.

— Ну-с, до приятного свидания! Насчет мужичка-то не забудьте.

— Нет, нет. Вы ему велите толкнуться сюда ко мне в обед завтра.

— Очень хорошо-с.

Гость уходит. Хозяин запирает за ним дверь на крючок и направляется в залу за чаем; стоя у окна, он видит, как гость идет по двору и на ходу надевает шинель в рукава. В столовой жена чиновника читает какую-то духовную книгу.