Читать «Полынь Половецкого поля» онлайн - страница 6

Я родился и вырос в Москве, окончил университет на Ленинских горах, защитил диссертацию, учил студентов, объездил страну вдоль и поперек, написал много статей и книг и всю свою жизнь верил, что история фамилии Аджиевых началась после 1917 года… Как же долго тянулась болезнь.

К счастью, есть голос крови! Он и заговорил, когда в конце 80-х годов я поехал в Аксай, старинное кумыкское селение на севере Дагестана, искать свои корни.

Когда побываешь там, задумаешься: а верно ли, что Дагестан — «страна гор»? Будто нет там Кумыкской равнины, огромной, бескрайней, где степь разглажена ветрами, распахнута солнцу — открытая, гостеприимная, добрая. Такие же и люди, веками живущие здесь.

Степной Дагестан… Что известно о нем? Да и вообще, кто-нибудь вне Дагестана слышал о кумыках — моем народе? А еще сто лет назад наш язык был языком общения на Северном Кавказе. Из далеких горских селений приходили в наши аулы учиться кумыкскому языку и культуре.

Понимаю, рассказывать о своем народе сложно — всегда рискуешь либо что-то упустить, либо преувеличить. Поэтому буду говорить о себе и своей фамилии, когда-то знатной и уважаемой в Дагестане, об Аджиевых, о том, что сделали с нами. К сожалению, наш род разделил судьбу кумыков и всех тюрков. Это, увы, не преувеличение.

Брокгауза и Ефрона, их знаменитый Энциклопедический словарь, нельзя упрекнуть в предвзятости, меня — можно. Поэтому поведу свое «кумыкское» повествование с запечатленных в этом словаре слов: «…В кумыкских песнях отражается нравственный облик кумыка — рассудительного и наблюдательного, со строгим понятием о чести и верности данному слову, отзывчивого к чужому горю, любящего свой край, склонного к созерцанию и философским рассуждениям, но умеющему повеселиться с товарищами. Как народ более культурный, кумыки всегда пользовались большим влиянием на соседние племена».

Такие вот слова. Добавить к ним нечего.

Аджи был род воинов, потомственных военных, поэтому к имени мужчины полагалась приставка «сала» — Абдусалам-сала, например. Любовь к коню, оружию, воле приходила к ним с молоком матери, а уходила вместе с душой.

Сейчас я отойду от своей родословной, чтобы взглянуть на ту благодатную почву, которая растила наши корни, кормила их — кто же они такие, кумыки? Найти ответ на этот вопрос не просто: слишком уж многое переплелось в истории. Слишком изменилась жизнь за прошедший век. Слова из старой энциклопедии безнадежно устарели. О культурном влиянии кумыков даже говорить нельзя. Его нет.

Когда-то горцы, спускаясь на Кумыкскую равнину, толпились на базарах в ожидании самой грязной работы. Теперь на их месте стоят кумыки. Симпатичные, здоровые парни готовы месить глину, убирать навоз, пасти скот, сторожить урожай. Народ выродился. Ни одного известного ученого, поэта, писателя, артиста или врача. Дальше Дагестана никто не пошел. И это полбеды.

Хуже другое — никто и не нужен ему…

Когда вчитываюсь в иные книги, одолевает недоумение: что же, мы, тюрки, — народ без гордости? Что, всегда были такими серыми и скучными? Но об этом уже пишут, между прочим, кумыки по национальности. Сами низводят свой народ до дикарского уровня.