Читать «Триумвиры. Книга вторая» онлайн - страница 47

Эти разговоры удручали Цезаря, а убийство Клодия повергло в уныние. Борьба сословий становилась жестокой. Помпей молчал. Выборы на следующий год были «под ножом», как выразился Лепид, и сенат не мог назначить даже интеррекса, потому что народный трибун налагал veto. «Всё это, — думал Цезарь, — козни Помпея».

Подавив со страшной жестокостью восставших эбуроиов (он обнародовал эдикт, разрешавший грабить и убивать их) и вознаградив Лабиена и Требония «за доблесть», Цезарь возвратился в Равенну.

Из Рима пришло донесение о похоронах Клодия: народ, возбуждаемый клиентами демагога, его женой Фульвией, сикариями и народными трибунами, приходил проститься с телом, выставленным в доме, и кричал о мести. Труп был отнесен в курию Гостилию, а рядом сооружен костер из скамей и столов. Когда пламя охватило тело, загорелись курия Гостилия и базилика Порция. Толпа с факелами в руках бросилась поджигать дом Милона. Какие-то люди кричали: «Хотим консулом и диктатором Помпея»

Цезарь усмехнулся: «Нужно сблизиться с зятем, иначе он возвысится и отзовет меня из Галлии… Спасение — в двойном браке: я разведусь с Кальпурнией и женюсь на дочери Помпея, обрученной с Фавстом Суллой, а зять женится на дочери моей племянницы Аттии, вдове Гая Октавия…»

Не откладывая своего решения, он в тот же день послал гонца с эпистолой к Помпею.

Ответ получил, возвращаясь поспешно в Галлию, которая восстала под начальствованием Верцингеторига, молодого арвернского вождя: Помпей отказывался от брака под предлогом, что не может забыть Юлии.

«Тень ее, — писал он, — меня тревожит… Вижу Юлию, мою любовь, и скорблю: она навещает меня по ночам… О женитьбе не думаю вовсе».

Но Цезарь не верил Помпею: «Зять враждебно ко мне настроен и не желает мира. Он лжет, утверждая, что о женитьбе не помышляет, — всему Риму известно, что он усердно ухаживает за Корнелией, вдовой Публия Красса».

XVIII

Душою восстания галльских племен против поработителей стал народный герой Верцингеториг. Это был молодой муж, доблестный, честный, неподкупный. Некогда друг Цезаря, он отшатнулся от него, видя, как римский полководец грабит и опустошает страну, умерщвляет и продает в рабство население, отдает города и области на произвол жадных легионарнев и начальников.

Высокого роста, с русыми кудрями до плеч, льняного цвета бородой, с орлиным носом и смелыми глазами, он умел произносить зажигательные речи не хуже, чем скакать на полудиком коне, рубить наотмашь головы и метать копья.

Умный, он не находил ничего дурного в том, что греко-римская культура, начав проникать к галлам пятьдесят лет назад, глубоко пустила корни в стране, но печалился, видя, что знать пренебрегает кельтскими нравами, увлекается чужеземными идеями и обычаями. Римский алфавит, чеканка монеты — это было хорошо. А вино? И своего было достаточно. Галльская землевладельческая аристократия исчезала, и на ее место выдвигались богачи и ростовщики, сумевшие теперь, когда в Галлию проник Цезарь, брать на откуп общественные подати. Разорившиеся галлы становились разбойниками, мелкими торговцами или ремесленниками, которые занимались керамикой, прядением, изготовлением вещиц из золота, серебра и железа. И все же они зависели от крупных ростовщиков, клиентелу которых составляли.