Читать «Триумвиры. Книга вторая» онлайн - страница 27

Возвратившись домой, он нашел в таблинуме сына. Публий задумчиво вертел в руках эпистолу.

— От кого? — спросил отец.

— От Цезаря.

— Гм… Что же он пишет?

— Цезарь собирается в Британию. Он образовал из галлов вспомогательный легион, который назвал «Жаворонком»… «Алауда», — прибавил сын, засмеявшись.

— Так, а известно тебе, что Катон и его приверженцы обвиняют Цезаря в вероломстве и требуют выдать его, по нашему древнему обычаю, германцам?

Публий Красс тонко улыбнулся.

— Ты опасаешься, отец, за Цезаря?

— Разве не было у нас подобных случаев? — вскричал Красс. — Вспомни Гостилия Манцина, выданного неприятелю!

Публий пожал плечами.

— Это было давно. Теперь времена иные. Цезарь опирается на верные легионы, которые, не задумываясь, растерзают всякого, кто посягнет на их вождя!

Триумвир прошелся по таблинуму и, подойдя к сыну, взял его с нежностью за подбородок:

— Как дела, Публий?

— Хорошо, отец! Однако я должен предупредить тебя, что воинов приходилось набирать принудительно.

— Ну и что ж?

— Аристократы подослали народных трибунов, которые пытались помешать мне, но помог Помпей; он уговорил трибунов закрыть глаза на принудительный набор.

Марк Красс взглянул на Публия:

— Надеюсь, ты поедешь со мною…

— И ты еще спрашиваешь, отец! — вскричал сын, целуя ему руку. — Куда ты, туда и я!..

— А Корнелия? Подумал ли ты о ней?..

— А моя мать? Подумал ли ты, отец, о ней? Старик рассмеялся.

— Мы римляне, — сказал он, — и разве может нас удержать от исполнения долга любовь, родственное чувство или дружба? Никогда! Отечество любезнее нам матери, жены, любовницы, друга и родных, и мы скорее изменим своим привязанностям, чем предадим родину, подобно Кориолану!..

— Как ни жаль мне, отец, разлучаться с женой и родными, я согласен с тобою… Позволь же мне перед отъездом побыть один день с Корнелией, которая… которая…

— Ты волнуешься, сын мой! Непристало воину быть рабом такой горячей привязанности… Но хорошо — пусть будет так. Помни, что в Азии мы найдем немало женщин, которые заставят тебя скорее, чем ты думаешь, забыть Корнелию…

Войдя в атриум, они столкнулись с обеими матронами. Тертуллия постарела, — морщины избороздили ее лицо, волосы поседели, но глаза остались те же — горячие и живые, в которые так любил заглядывать Цезарь, убеждая ее влиять на мужа. Рядом с нею стояла нежная Корнелия с мечтательным лицом и умными глазами.

Публий вспомнил похвалы Цезаря и, посмотрев на нее, смутился. Она перехватила его взгляд и с недоумением спрашивала глазами причину смущения.

Овладев собою, Публий рассказал о похвалах Цезаря, намекнув на подаренную жемчужину, однако Корнелия не придала значения его рассказу и сказала со смехом в голосе:

— Подобно гомоцентрическим окружностям, которые не могут соприкоснуться или пересечься, как бы мы ни уменьшали или увеличивали их, наши пути с Цезарем не могут соединиться…

Публий поблагодарил ее взглядом и, взяв под руку, направился с ней к перистилю, чтобы пройти в сад, а Марк Красс остался с Тертуллией. Он ожидал от нее упреков и слез, резких обвинений, что оставляет дом и богатства, увозит с собой сына, и удивился, когда жена молча обхватила его за шею и прижалась к нему.