Читать «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы» онлайн - страница 13

От наркомата до здания ГПУ (впоследствии ОГПУ) на Лубянке буквально два шага, и дипломаты несколько иронически называли чекистов «соседями». Это словечко прижилось и употребляется до сих пор.

Но отношения у двух ведомств были отнюдь не добрососедскими, тем более что второй в истории Советской России нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин позволял себе то, на что не решатся его преемники, он открыто спорил с чекистами и возмущался применявшимися ими методами работы.

Нарком Чичерин вообще был человеком не от мира сего. Идеалист, глубоко преданный делу, он вошел в историю как трагическая фигура, не приспособленная для советской жизни. И этот человек, в котором не было ничего советского, установил основные принципы советской дипломатии, продолжавшие действовать почти до самого распада Советского Союза.

Между Дзержинским и Чичериным было много общего. Дворяне из образованных семей, они были неутомимыми и добросовестными тружениками, идеалистами, преданными делу людьми. Но их взгляды на пути построения коммунизма сильно разошлись.

8 марта 1925 года Дзержинский обиженно писал члену политбюро Григорию Евсеевичу Зиновьеву: «Для ОГПУ пришла очень тяжелая полоса. Работники смертельно устали, некоторые до истерии. А в верхушках партии известная часть начинает сомневаться в необходимости ОГПУ (Бухарин, Сокольников, Калинин, весь наркомат иностранных дел».

Главным своим внутренним врагом Чичерин называл Коминтерн. У Советского Союза в 20-х годах были две политики: государственная, которую осуществляли Чичерин и наркомат иностранных дел, и коминтерновская.

Призывы руководителей Коминтерна и Советского Союза к мировой революции, обещания поддержать вооруженное восстание пролетариата, откровенная помощь компартиям подрывали усилия советской дипломатии поладить с окружающим миром.

Скажем, Москва деньгами и оружием помогала немецким коммунистам, полагая, что мировая революция начнется в Германии. Одновременно Москва тесно сотрудничала с правительством Германии и с рейхсвером, который сокрушал коммунистов.

Вторым своим врагом Чичерин считал ГПУ:

«Руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты… Аресты иностранцев без согласования с нами вели к миллионам международных инцидентов, а иногда после многих лет оказывалось, что иностранца незаконно расстреляли (иностранцев нельзя казнить без суда), а нам ничего не было сообщено.

ГПУ обращается с НКИД как с классовым врагом… Ужасная система постоянных сплошных арестов всех частных знакомых инопосольств… Еще хуже вечные попытки принудить или подговорить прислугу, швейцара, шофера посольства и т. д. под угрозой ареста сделаться осведомителями ГПУ… Некоторые из самых блестящих и ценных наших иностранных литературных сторонников были превращены в наших врагов попытками ГПУ заставить путем застращиваний их знакомых или родственников их жен осведомлять об них ГПУ…

Внутренний надзор ГПУ в НКИД и полпредствах, шпионаж за мной, полпредами, сотрудниками поставлен самым нелепым и варварским образом…»