Читать «Поход на Кремль. Поэма бунта» онлайн - страница 14

– Я подожду.

– Зачем? Вы ведь хотите заявление написать?

– Да.

– Это можно в любое время. Если хотите, я сама напишу, а вы подпишете. Я принесу бумагу, хорошо?

– Нет. Я подожду.

И как ни уговаривала Лукашова, Тамара Сергеевна осталась при своем: никуда не пойду, буду ждать главного. Она решила, что будет общаться только с главными.

Приехала скорая. Вышел врач лет пятидесяти, утомленный, с темными кругами у глаз.

– Кто вызывал?

– Я! – бежал от здания Федянин. – Видите: женщина в ступоре! Сына мертвого держит. Дико, согласитесь?

Врач подошел, сказал Тамаре Сергеевне:

– Поедемте?

– Куда?

– В больницу.

– Нет, извините. Ему не надо уже, а мне тем более.

Врач постоял и пошел к машине.

– Вы куда это? – побежал за ним Федянин. – Вы обязаны… Вы что, неприятностей хотите? Неоказание помощи – подсудное дело! Вас накажут!

Врач резко повернулся.

– Ты, оглодок! – сказал он молодому Федянину. – Не родился еще тот человек, который может меня наказать! Понял? Подрасти сначала, пидаренок, а потом будешь про подсудное дело бормотать. Соплюн нашелся, наказанием грозит! Иди, работай свое дело, бублик надкусанный!

Излив душу в таких неприятных, хоть и витиеватых выражениях, врач сел в машину и уехал.

А патрульная машина поступила еще проще. Дело в том, что вызвана была та же группа, что приезжала к шестьдесят шестому отделению милиции. Федянин по телефону сообщил, что происходят беспорядки у прокуратуры, но не уточнил какие. Младший лейтенант Костя узрел из машины женщину с убитым сыном, которую уже видел, и приказал шоферу, не останавливаясь, поворачивать. Тот сделал круг по двору, и машина скрылась.

Федянин пошел в здание, размышляя, что он будет докладывать Дольникову.

Лукашова присоединилась к нему, раздраженно произнесла:

– Я не знаю, что еще мы можем сделать!

4

Тем временем к друзьям Димы подошел их ровесник Юра Цедрин. Он жил в пятиэтажке напротив прокуратуры. Вчера вечером с друзьями, либерал-патриотами, он пытался замутить очередную акцию протеста против запрета акций протеста – или что-то в этом духе (забылось, потому что предложений, чему посвятить акцию, было много, поневоле запутаешься). Рассчитывали собрать хотя бы двести человек, надеялись, что придут журналисты с кинокамерами и фотоаппаратами, что власти кинут на усмирение ОМОН, но как-то не заладилось. Собралось десятка два человек и еще десяток зевак, журналистов не было, ОМОНа не было, поснимали на мобильные телефоны друг друга и разошлись, чтобы дома запустить свежие видеоролики в Интернет.

И вот Юра, потягиваясь перед окном и собираясь лечь спать, увидел нечто странное. Политическое чутье подсказало ему поживу. Он отправился туда и через пять минут знал уже все. Выяснилось, что о Диме Мосине он слышал, что один из Диминых бывших одноклассников по кличке Йогурт – активный деятель либерально-патриотического движения, что Дима этому движению сочувствовал. Узнав, как вел себя Дима в милиции, Юра утвердился в мысли, что это была акция в типично либерально-патриотическим духе. Позвонил Йогурту, позвонил другим. Сначала говорил: