Читать «Так говорил... Лем» онлайн - страница 440

— А что вы думаете о том, что происходит сейчас — та же война в Ираке?

— Мне кажется, большим несчастьем нашего времени является то, что Соединенные Штаты имеют самого глупого президента за последние сто лет. Даже Никсон, он все-таки что-нибудь понимал. А Буш — он не только дурак, он обыкновенная дура просто. Но он еще сделал так, чтобы выбросить из своего окружения тех, кто хоть немножко ему сопротивлялся, Пауэлла, например. Теперь Конди Райс — она, конечно, специалист по Пушкину и знает русский язык, но этого же недостаточно, чтобы понимать мировую политику. Или вот у вас в России тоже дураки, я как раз сейчас читал, пишут, что мы, поляки, получили какие-то огромные деньги, чтобы сотворить не знаю какую там ребеллию на Украине. Это, конечно, бессмысленно. Никто нам ломаного гроша не дал!

— А как вы смотрите на будущее человечества? Вы совсем пессимист?

— Ну конечно, как человек, который прожил восемьдесят четыре года. Знаете, сначала предвоенная Польша, потом Советский Союз, потом немецкая оккупация, потом опять вошел Советский Союз, потом переселение в Западную Польшу, ну и потом необыкновенное, неожиданное возникновение независимого польского государства, и большие надежды на то, как все будет прекрасно, а все рухнуло. Ну конечно, рухнуло, потому что 90 процентов политиков в Польше — идиоты. И такой климат в стране неприятный, что меня даже удивило, что народ как бы проснулся от того, что есть какая-то Украина, что народ там хочет реальные выборы. Если бы меня спросили об этом несколько месяцев назад, я бы сказал: «Да наплевать всем тут на это будет!» А вдруг все пишут «Ще не вмерла Україна» и так далее. Но я все равно большой скептик и не верю в то, что американцам удастся построить эту антинуклеарную, антиракетную систему на Аляске. Не верю, нет, они утопят там миллиарды долларов, это само собой, но им не удастся. Я не верю, что Путину удастся реконструкция империи, потому что история не может идти просто назад тем же самым путем. Надо привыкать к тому, что все переменяется.

— А в литературе?

— Знаете, я придерживаюсь общего мнения, что мы переживаем период смерти фабулярной беллетристики. Вот теперь будет Рождество, а нет ничего, что можно было бы взять в руку и прочесть. Вот у меня тут Честертон, так я его должен читать по-русски, потому что это еще советское издание. Тогда существовала еще какая-то литература, а теперь остался один книжный рынок — то, что люди покупают, то и является хорошей литературой. Но мне довольно неприятно даже думать, что люди таким образом относятся к книжкам.

— Но ведь вы и сами уже много лет не пишете художественной литературы?

— Это не касается моих личных книг. Ну когда человеку восемьдесят четыре года, это ему уже неинтересно. Я и так имею довольно много разных возможностей — я тут пишу для японцев, какие-то вещи для компьютерных игр.