Читать «Язык в революционное время» онлайн - страница 108
Бенджамин Харшав
Отказ от запрета на смешение разных исторических пластов языка перешло и в журналистику и в устную речь. Ивритоязычная журналистика периода
Итак, открылись ворота абсорбции:
1) Поглощение всех исторических пластов иврита в одной синхронической структуре разом открыло огромный потенциальный запас слов и выражений, синонимов и стилистических вариаций, которые можно было обогатить новыми значениями и приспособить к новым целям.
2) В новую философскую парадигму вошел интеллектуальный и политический «интернациональный» словарь из идиша, русского, немецкого и, позднее, английского.
Ивритские писатели, появившиеся после Мойхер-Сфорима — Гнесин, Бренер, Агнон, Хазаз, — представляют различные направления «синтетической» прозы на иврите. Все они совершили второй шаг, обратившись к международной культуре, в то время активно переводившейся на идиш и на иврит, но также читали оригинальную и переводную литературу на русском и немецком языках. Гнесин вышел к психологической русской и скандинавской литературе того времени — и вернулся к неразговорному ивриту, на котором не говорили даже его собственные персонажи: «Литературная трансформация классического языка, совершенная Гнесиным, превратила этот язык в довольно правдоподобное средство изображения приливов и отливов в сознании его персонажей — сверхчувствительных, саморазрушительных русскоязычных интеллектуалов» (Alter 1988:67). Бренер же вышел в мир журналистики и идиша (на котором он писал до того, как обратиться к прозе на иврите) и вернулся к ивриту, сочетая идейно изломанных персонажей в духе Достоевского с самой злободневной