Читать «Тайна Лысой горы» онлайн - страница 94
Павел Шуф
— Вась, ты чего? — тронул я его за плечо. — Стихи, что ли, пишешь?
— Вот еще, — Васька брезгливо отдернул плечо. — Что мне — писать больше нечего!
— А чего задумчивый стал?
— Знаю сам — чего. Идея у меня появилась одна, да не скажу какая.
Я пожал плечами:
— Как знаешь, урток главный архитектор!
Ах, если бы я в ту минуту поглубже заглянул в Васькины глаза и попытался прочесть, что в них. Быть может, не произошло бы тогда у нас ужасного конфуза…
Родительское собрание вела мама — как классный руководитель. Многие говорили. А потом дошла очередь и до нас с Фархадом. Стал я перечислять, что проделано за лето, и такая меня посреди этого перечисления тоска взяла, что захотелось волком завыть и выпрыгнуть в окно. Я вдруг явственно услышал насмешливый голос Акрама: «Бюрократ несчастный! На копейку добрых дел — на сто рублей барабанного боя и фанфар». Я ужасно разозлился сначала на маму, а потом, малость подумав, на самого себя. Конечно, надо было с самого начала объяснить ей, что нелепо выставлять нас самохвалами, заставляя на собрании всенародно колотить себя в грудь, как в колокол, и звенеть на весь мир:
— Слушайте, и не говорите, что не слышали! Мы — хорошие, мы — благородные, мы — находчивые. Погладьте нас по голове!
Эх, Балтабаев, Балтабаев, куриные у тебя мозги! Не сам ли ты недавно на отрядном сборе петухом наскакивал на Стеллу Хван и нещадно клевал ее за хвастовство? И вот теперь сам же и попался на ту же наживу. Я уронил голову и замолчал. Потому что вдруг все слова, до того растянутые в стройную и ясную цепочку и только ждущие своей очереди звонко выскочить изо рта, вдруг пугливо сбились в бурлящую кучу и перемешались.
— Что же ты замолчал, продолжай! — окликнула меня Роза Хегай. — Расскажи, как вы Васю Кулакова перевоспитали.
Я ужаснулся. Это что же — при Васькином отце хвастливо рассказывать, как мы к его, отцовскому, сердцу пути-дороги искали? Как Васька хулиганил напропалую — потому что, по нашим наблюдениям, Николай Степанович частенько пускал гулять свой ремешок по Васькиным мягким местам, а потом Кулак нес к нам свою ответную злость и обиду?.. Я вздохнул, не проронив ни слова, и только глубже вонзил взгляд в пол, будто хотел покрепче зацепиться за него взглядом— чтобы уже никто не сумел заставить меня поднять голову и раскрывать наши тайны.
— Ну, что ж, — поднялась из-за парты Роза. — Понятно, Балтабаев решил поскромничать.
Она улыбнулась и продолжила:
— А между тем, ребята сумели проявить много педагогического чутья и добились того, что, не скроем, долго не удавалось даже учителям. Они внушили Васе
Кулакову, что у него есть талант к изобретательству и столярному делу. Способности у мальчика скромные, но внушение, оказывается, великая вещь. И — пожалуйста!
Кулакова сегодня уже не узнать. Не дерется, не хамит, охотно принимает участие в общественно-полезных делах. Ну, а что воображает себя главным конструктором — так бог с ним, пусть воображает!
Я мельком глянул на Николая Степановича. У него полыхали уши. С такими ушами стоять на перекрестке — все движение остановить можно. Губы его трепетали. Наконец, он вымолвил, с трудом связывая слова: