Читать «Журнал "Вокруг Света" №4 за 2004 год» онлайн - страница 100

Михаил Штейнбах | Фото автора

Избранное: Месье Рене. Питер Устинов

Питер Устинов — явление в мировой культуре универсальное. Всемирно известный актер театра и кино, драматург, режиссер, «один из лучших рассказчиков мира», автор множества литературных произведений. Фабула представляемого в нашей литературной рубрике романа «Месье Рене» (в качестве начальной главы), подготовленного к выходу в издательстве «Вагриус», проста и сложна одновременно. Его герой, всю жизнь занимавшийся гостиничным бизнесом, дожив до преклонного возраста и недавно овдовев, решает, пересмотрев свои прежние моральные принципы, объявить своеобразную, но вполне справедливую, по его мнению, войну сильным мира сего…

Месье Рене нетерпеливо барабанил пальцами по отполированной столешнице. Это была выработанная годами привычка. Позади него в рассветных лучах прекрасного летнего утра сверкали его трофеи, они казались живыми, мягко отражая блики на поверхности Женевского озера.

В гостиную влетела оса и, проведя скоростную инвентаризацию обстановки, снова вылетела в окно, оставив после себя тишину. Месье Рене едва ли заметил осу, поскольку раздумывал над более серьезными вещами. Его гости опаздывали, что на них не было похоже. Он быстро осмотрел ровный строй бутылок в баре. Все было на месте, и неудивительно, поскольку он не прикасался к ним неделю, разве только стирал пыль. У него не было тяги к спиртному и вообще ни к чему, что затуманивает зрение или мешает железному контролю, который каждый человек должен осуществлять над своими умственными и физическими способностями. Особенно на восьмом десятке, когда сохранять непогрешимую логику и кристальную ясность мысли труднее.

Месье Рене был вдовцом и воспринимал свое одиночество как само собой разумеющееся. Ничего другого он никогда и не ожидал. Для человека, проведшего все зрелые годы и часть молодости в отелях и вокруг них, смерть жены, кроме прочего, означала еще одну освободившуюся комнату. Его брак едва ли мог быть удостоен названия брака по расчету, скорее, это было умелое управление делами и частично поделенная ответственность. Они познакомились, когда она, урожденная Элфи Шлюттер, была старшей экономкой в отеле «Альпетта Палас» в Сент-Морице, а он, Рене, работал главным консьержем. Они никогда не чувствовали себя полностью свободно, кроме как в форменной одежде, и, как следствие, у них никогда не было семьи. Даже домашних животных. Впрочем, иногда летом он надевал спортивную рубашку с короткими рукавами, она — платье в цветочек, но только что-бы подчеркнуть, что они не на службе.

Итак, все изменилось. Он похоронил ее с почестями, подобающими статусу его жены, — много цветов и помпезное надгробие сомнительного вкуса с плачущими ангелочками, грубо сработанными каким-то халтурщиком, специалистом по излишествам такого рода. Он позволил себе это небольшое мотовство не потому, что это было ему по вкусу, а потому, что думал, что ей бы это понравилось. Так что с чисто практической точки зрения (да и какие еще могут быть точки зрения?) жизнь переменилась не так уж сильно. Конечно, теперь по утрам он сам варил себе кофе, но этот кофе был гораздо лучше того, что делала она. Теперь он убирал постель и перестилал простыни, но даже в этом не было ничего необычного, поскольку, по правде говоря, она порядком обленилась и, впав в старческий маразм, стала чересчур потакать своим желаниям, и, чтобы оправдать праздность, завела привычку разговаривать сама с собой, по обыкновению ворчливым и капризным тоном, который действовал даже за пределами слышимости, нагоняя тоску. Месье Рене разработал свою собственную контртактику, он произносил отдельные, бессвязные фразы, не имеющие смысла, но оставляющие после себя беспокойное воспоминание. Он никогда не поддавался на ее провокации, в которых не было недостатка, поскольку чувствовал, что эти слабые выплески как-то связаны с ее приближающейся смертью и что его долг — проявлять сочувствие. Выражение его эмоций, слышала она его или нет, было достаточно несущественно. Все это происходило совсем недавно, и он все еще носил черное, хотя черное он носил, и когда она была жива. Привычка произносить фразы также сохранилась и после ее смерти, только теперь он мог высказываться отчетливее и громче, так как в живых он остался один, а эти фразы помогали развеять ощущавшееся порой одиночество, которое отличалось от привычной уединенности.