Читать «Сладкий хлеб мачехи» онлайн - страница 42

Слезный глубокий вдох занес в организм новый приступ отчаяния, и она даже не сразу сообразила, откуда льется испуганный детский шепоток:

— Теть, а теть… Ты почему так долго плачешь? Все плачешь и плачешь…

Вздрогнув, она застыла, с трудом сдержав рвущийся наружу всхлип, и испуганно глянула вверх. Варина косматая голова свесилась с полки, глаза светились в темноте жалостным любопытством.

— Спи, спи, девочка… Все хорошо, я уже не плачу…

— Но я же слышу! — долетел до нее возмущенный громкий шепот. — И я тоже никак не могу уснуть…

— Все, извини, я больше не буду. Честное слово. Спи.

— Тетя, а можно, я с тобой лягу?

— Со мной? Зачем?

— Мне страшно. Ну пожалуйста…

— Что ж, ложись…

Быстро утерев с лица слезы и перевернув подушку, Бася устроилась на бок, вжалась спиной в стенку. Девчонка тихо и шустро слезла с верхней полки, скользнула к ней под одеяло, доверчиво зашептала на ухо:

— А я и не спала вовсе, я слышала, как вы с папой говорили. Теть, я теперь тоже не знаю, как мне без мамы жить. Папа говорит, что надо жить, а я не хочу…

— Ну что ты говоришь, глупая… Нельзя так, Варюша. Такие слова даже вслух произносить нельзя, поняла?

— Ага… Нельзя, конечно…

Дрогнув худеньким тельцем, Варя всхлипнула, и она обняла ее за плечи, прижав к себе, начала баюкать, как маленькую.

— Спи, Варенька, спи. Все будет хорошо, Варенька… Время пройдет, пусть много времени пройдет, и ты привыкнешь… Все образуется, спи… Не плачь…

— Нет. Я никогда не привыкну, что мамы нет. Я знаю, что не привыкну.

— Не надо так говорить, девочка. Слово «никогда» — плохое слово.

— Теть… А давай вместе поплачем, а? Когда плачешь вместе, не так страшно…

— Нет, Варюша. Мы больше не будем плакать. Мы будем спать. И так до утра доживем. А утро вечера мудренее.

— Ты сейчас говоришь как моя мама… Она тоже говорила, что утро мудренее. Какая ты хорошая, Бася…

Глубоко и прерывисто вздохнув, Варя затихла в ее руках, задышала ровно. Подстроившись под ее сонное дыхание, она тоже будто провалилась в яму дорожной ночи с ее монотонными железными звуками и баюкающим покачиванием полки. Организм, наплакавшись, отключился сразу и резко, будто волевым решением определил свой заслуженный отдых.

Спала она крепко, до самого утра. Даже не услышала, как проснулся Павел, как тихо скользнул вниз с верхней полки, как, морщась от бьющего в окно утреннего солнца, удивленно уставился на них, спящих в обнимку. Не видела, как губы его растянулись в грустной и долгой улыбке. Так и не сошла эта улыбка с его лица, пока он на них смотрел. Долго смотрел. До того самого времени, пока не раздался за дверью требовательный голос проводницы:

— Эй, пассажиры, мужчина с девочкой! Вставайте, надо белье сдавать! Через сорок минут ваша станция!

— Погоди, погоди… Баська, ты ли, чё ли?

Тяжелое морщинистое лицо бабы Поли дрогнуло удивлением и оплыло вниз, как перекисшее тесто из кастрюли. Опершись рукой о спинку скамейки, она даже попыталась встать, но грузное неповоротливое тело и не подумало исполнять команду, лишь слегка переплюхалось по деревянной скамье, колыхнув всем, чем можно колыхнуть.