Читать «Искатель. 1992. Выпуск №2» онлайн - страница 87
Роберт Артур
Все фон Биркенау застыли с испуганными лицами. А принц продолжал:
И тут он взглянул на семейство господина Андреаса… И сразу замолчал, поник.
— Извините, господа, — промямлил он и пошел дальше, опустив голову.
— Ничего, дети, прошептала госпожа Августа, — на танцах мы свое возьмем…
А принц вдруг остановился посреди толпы и, ни на кого не глядя, забормотал:
— «Пью горечь вечеров, небес осенних горечь, и в них твоих измен горящую струю. Пью…» Боже мой, забыл… «И в них твоих измен горящую струю…» Как же дальше?..
Он оглянулся цо сторонам — на него смотрело множество недоуменных, растерянных, напуганных глаз, глупо улыбающихся лиц…
— Господи! — в расстройстве почти крикнул принц. — Ну неужели никто не знает, как дальше?
И вдруг из толпы раздался тихий девичий голосок:
— Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ,
Рыдающей строфы сырую горечь пью…
— Да! Да! — радостно закричал принц. — Конечно! «Пью горечь вечеров»! Гениально!
Он искал глазами подсказчицу, толпа расступилась, и перед ним оказалась невысокая полная горбоносая девушка.
— Спасибо! — радовался принц. — А финал, вы помните — там прелестный финал!
— «Полы подметены, тихо сказала девушка. — На скатерти ни крошки, как детский поцелуй, спокойно дышит стих …»
— Да! — подхватил принц, и они сказали вместе: — «И Золушка бежит — во дни удач на дрожках. А сдан, последний грош — и на своих двоих!»
И вместе рассмеялись.
— Вы…
Принц хотел что-то сказать, но вдруг спохватился:
— Ах, мы же незнакомы!
И завертел головой, ища, кто бы представил ему девушку. Из толпы вышел сухопарый седой мужчина в темно- коричневом камзоле и с поклоном сказал:
— Честь имею, ваше высочество, Эрих Горденауэр, почетный президент сообщества кожевников, вице-президент сообщества красильщиков. Честь имею, ваше высочество, представить вам мою дочь — Элизабет.
Толстушка, потупившись, нескладно сделала книксен и покачнулась, принц подхватил се под руку и с надеждой спросил:
— А вы помните, из поэмы? «Приедается все, лишь тебе не дано примелькаться…»
— «Дни проходят, и годы, и тысячи, тысячи лет», — легко подхватила Элизабет.
— «В белой ярости волн, прячась в белую пену акаций, может, ты-то их, море, и сводишь, и сводишь на нет», — хором закончили принц и девушка.
Она наконец подняла глаза, и принц мог бы заметить, что она косит, но не заметил, а спросил дрожащим голосом:
— А переделкинский цикл? Вы его любите Лизхен?
— Ну конечно, конечно, — с готовностью отозвалась Лизхен. — «Вальс с чертовщиной», — «Вальс со слезами» — это любимое!
— И у меня тоже! — ахнул принц. — Мне так стыдно, я только недавно открыл для себя Его! Ах, я вообще так позорно мало знаю, Лизхен! Мне стыдно, но я признаюсь: подумайте, лишь в этом году я по-настоящему понял и другого гения: «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»
— «Я список кораблей прочел до середины», — сияя, продолжила Лизхен…
Алексей вдруг отвлекся — и увидел! Ну конечно, конечно — над принцем и Лизхен, закутанный в белый плащ, отчетливо видимый, со счастливыми глазами реял поэт Вова!
