Читать «Искатель. 1983. Выпуск №2» онлайн - страница 3

Я поднимаю руки и подолгу, словно впервые, разглядываю свои кисти, испятнанные розовыми рябинами. молодой тонкой кожи. Ранки только-только поджили, ладони отчаянно чешутся, и я то прижимаю их к мягкой шерстистости одеяла, то поднимаю и подолгу дую как на обожженные. Руки, между прочим, как руки…

Петрович — мужик-голова, канатчик божьей милостью. И присловье его взято из хорошей, правильной песни. «Надеемся только на крепость рук, на руку друга и вбитый крюк… и просим мы, чтобы страховка не подвела». Что ж, я не обманул тех, кто поставил меня на страховку. Руки, вот эти две, сделали свое. Отвели смерть от семнадцати. Напрочь. Когда она была совсем рядом.

А ведь это очень здорово — знать такое о своих руках..

И Малышок молодец. Не догадайся он полезть на опору с кранцами, еще неизвестно, как бы прошла кабина, когда полетели оттяжки. Ведь как получилось, все по первому закону технической подлости: «Чем чаще проверки, тем ближе отказ».

И что Малышка послали в дом отдыха — тоже хорошо. Он ведь еще не знает, что такое море.

Да, море…

Пройдет еще не очень много времени, и я его тоже увижу. Не с берега — с палубы. Его и Лену. Хотя, конечно, уходить с канатки сейчас, после аварии, не больно-то здорово.

Кое-кто на проспекте будет очень доволен: «Слабак! Раз побился — и с ходу в кусты». Ребята ничего не скажут. Будут молчать, отводить глаза, только не виновато, не сочувственно, как сейчас, а вежливо-равнодушно. И накануне отъезда обязательно окажутся заняты, чтоб на было проводов.

До недавнего времени я вообще не думал, что когда-нибудь захочу уехать отсюда, расстаться с ребятами. С ядовитым, как циан, а на самом деле таким задушевным Станиславом Бортковским — Петровичам, с красавцем и всеумельцем Гиви по прозвищу Бражелон, Пешечкой — Серегой Пешко, вечным зубрилой, упрямым, как проржавевший болт, с нашим общим «племянником» — Малышком. Сначала мне просто нужно было оставаться именно здесь. И даже потом, когда мамы не стало Куда ехать? Зачем? Ради чего? На какие-то дальние планы просто не хватало времени, слишком плотно оно было спрессовано, слишком занято.

И если по совести, интересно мы жили. Две «Явы», всевозможная радиотехника, «зауэры», за которые в московских комиссионках были заплачены немалые деньги, и мой «Перлет», еще курковый, дедовский, но легкий, прикладистый, штучной работы, вороха рыбацких снастей и спортивной сбруи, кинокамеры и муззаписи, магнитофоны и книги. А еще «закон коммуны» и твердая уверенность в том, что сделать в этом мире можно все. Все и еще полстолько.

Кстати, как раз этим мало мы отличаемся от других ребят нашей бригады. Такой уж у нас город. И такая работа.

Город живет как подводная атомка в дальнем походе: общим курсом, одним интересом. Он построен комбинатом и для комбината. Здесь добывают металл. Каждый знает, куда и зачем он идет, у него, наверное, с полтысячи предназначении. Но мы называем его просто металлом. Может быть, потому, что в горкоме комсомола висит портрет космонавта № 1 с автографом: «Друзьям по общей работе». А может, просто так повелось здесь еще с войны.