Читать «В тебе моя жизнь...» онлайн - страница 731

— Ежели вам так неприятно мое общество, Марина Александровна, я готов удалиться от вас, — доказывал ей Раев-Волынский, когда хозяйка с гостями прогуливались в парке после трапезы, разбившись попарно. — Я сделаю это, даже если мое собственное сердце разобьется на сотни осколков, но ведь таково будет ваше желание. А моя жизнь отныне посвящена только этому — служить вашим желаниям. И только! Да, признаюсь вам, я покорен вашей красотой, вашим умом. Я люблю вас безумно! Но я вижу, что вы не желаете моей любви, и потому я предлагаю вам только свою руку, руку дружбы. Примете ли вы ее, Марина Александровна? Или отвергнете меня от своего дома? Я клянусь, что приму любое ваше решение, и клянусь вам, что никогда более не заговорю с вами о любви, ежели вы сами не дадите мне позволения на то.

Марина ничего не сказала, только легко сжала его локоть, на сгибе которого лежала ее ладонь, и он понял, что она простила его. О, эти женщины! Как они легковерны!

А вскоре Андрей уговорил ее переменить строгий траур на тона полутраура, умоляя ее не скрываться более под этим черным шелком. Он знал, что ее покойный супруг не хотел, чтобы она носила траур более года, она сама рассказывала ему об этом, и напомнил Марине эти слова, как только минула седмица от того срока. Да признаться, и Марина сама уже была готова сделать это — черный шелк вовсе не та ткань, что захочется носить летом, которое судя по маю, должно быть жарким.

А с цветными красками, пусть и не такими яркими, как бы ей хотелось (лиловый, жемчужно-серый и белый), в ее жизнь вошла какая-то радость, какая-то странная благодать, что заставляла ее так гнать свою двуколку меж полей с маленькими, но уже явными всходами пшеницы и ржи, гречихи и овса, что ленты на ее шляпке развевались, словно флаг. И именно это чувство вдруг толкнуло ее на легкий флирт с Раевым-Волынским, что незаметно стал все чаще и чаще проскальзывать в их отношениях. Она была еще молода и красива. И ей так нравилось поддразнивать его, вызывать в его глазах тот огонь, что вспыхивал в последнее время все чаще и чаще. Так отчего же нет?

Марина не могла объяснить, зачем она дразнит своего соседа. Быть может, оттого что аромат сирени, пышно цветущей за окном, так кружил голову? А может быть и оттого, что Сергей вдруг нежданно перестал присылать те заветные письма, что она так бережно хранила? Будто почувствовал, что она перестала их ждать. Хотя перестала ли или сама убедила себя в том, что не ждет их более? Ведь отчего так сжимается сердце, когда в очередной раз ей кладут почту на стол в кабинете или когда стремянной, ездивший на станцию, показывается на аллее, ведущей к усадебному дому?