Читать «Завоеватель Парижа» онлайн - страница 76

Ланжерон умолк, глотнул чаю, окончательно остывшего, сердито дернул себя за густой седой вихор и решительно зашагал по пушкинскому кабинету, не оглядываясь на своего собеседника. Наконец, он остановился, оборотился к Александру Сергеевичу и сказал:

— Но дело тут, конечно, не в самом Милорадовиче, а в той атмосфере невероятной легкомысленной самоуверенности, которую буквально источал тогда император и его окружение. Это-то, мой друг, собственно, и погубило в 1805-м году русскую армию.

Взгляд Пушкина стал растерянным и вдруг резко помутнел — у него начинался приступ бешенства.

В русском обществе и, особенно, в придворном мире личность графа Ланжерона была довольно заметной. Этот знаменитый завоеватель Парижа в быту был забавен, непосредственен, оригинален.

Он был яркий, неподражаемый рассказчик, блистательный собеседник, но говорил не только он, но и о нем — с его именем был связан целый блок особых сюжетов: за Ланжероном тянулся целый шлейф весьма занятных историй, которые выставляли его как чудака-остроумца, рассеянного администратора, врага чиновничьей рутины.

Беглые зарисовки, сделанные вперемежку. ГРАФ ЛАНЖЕРОН В ОДЕССЕ И ПЕТЕРБУРГЕ

С именем графа Ланжерона, храброго, неустрашимого генерала и крупного администратора, в глазах современников, прежде всего, связывались забавные, пикантные истории. В обществе он был галантно-легкомысленным кавалером. Но главное заключается в том, что Ланжерон был замечательный, непревзойденно оригинальный собеседник. Граф Ланжерон к свойственной французам высшего круга любезности присоединял забавную рассеянность, дававшую пищу к бесчисленным о нем анекдотах.

* * *

Рассказывали, что в бытность свою генерал-губернатором Новороссийского края, он, держа в руке прошение, поданною ему какой-то просительницею, и выслушивая внимательно дополнительные словесные ее объяснения, он кашлянул, и когда просительница перестала говорить, вместо того, чтобы отдать ей обратно, как намеревался, прошение, и плюнуть на пол, он плюнул в протянутую ею для взятия своего прошения ладонь, а бумагу бросил на пол.

Однажды на вечере у кого-то из городских жителей (дело происходило в Одессе), не узнавая при входе в гостиную некоторых из гостей и обратясь для спроса об их фамилии к хозяину дома, граф Ланжерон указал между прочим на одну даму. «Эту даму», отвечал, улыбаясь, хозяин, «зовут графинею Ланжерон». «То-то», заметил граф, «я вижу, что лице ее знакомо мне». Прелесть этой рассеянности состоит в том, что, забыв на время, что она ему жена, граф признавал в ней лишь даму из круга своего знакомства. Он был также находчив и оригинален в ответах. И таким он остался до конца.