Читать «Том Йорк. В Radiohead и соло.» онлайн - страница 42

Сотрудники EMI не замедлили предложить музыкантам некоторые перемены. В особенности их раздражало название группы. В довольно раннем обзоре «NME» название On A Friday вызвало пренебрежительную оценку: Джон Харрис, автор статьи, в остальном оценивший группу весьма неплохо, решил, что оно представляет собой вульгарное напоминание о традиционных попойках вечером в пятницу, накануне выходных. По его словам, «в названии, намекающем на пьяный разгул, содержится оттенок экстрима». Если бы он только знал, что на самом деле название отсылает к единственному дню, который ученики частной школы могли посвятить репетициям, его замечания могли прозвучать еще резче. Компания была права. On A Friday звучало ужасно.

«Помню, как они сменили название на On A Friday, — рассказывает Марк Коуп, — и все им говорили: „Люди решат, что вы играете только по пятницам. Если концерт придется на понедельник, ничего хорошего не выйдет. Вы бы еще назвались «Пиво даром!»". Но когда они решили стать Radiohead, все подумали: тоже ерунда какая-то! Название-то нормальное, но ничего не означает. Хотя вообще-то все названия групп — полная ерунда, пока они не на слуху».

В 1991 году все новые группы старались выбрать названия в одно слово. Ride, Lush, Blur, Curve. On A Friday пошли другим путем. Они хотели подобрть нечто такое, что могло бы суммировать особенности создаваемого ими звука. Перепробовав крайне неудачные названия вроде Shindig и Gravitate («Вечеринка» и «Свободное падение»), ребята остановились на Radiohead: это было название довольно невнятной песни их любимой группы Talking Heads из альбома «Тruе Stories». «Мы всегда чувствовали сильнейшую близость с ними, — заметил Эд О'Брайен. — Они ведь тоже белые ребята, которые развлекаются на безумный студенческий лад и все же играют не хуже Эла Грина».

На продюсеров вечно валятся все шишки — их клянут за плохие советы и никогда не благодарят за хорошие; однако группа понимала, что на этот раз EMI знает, о чем говорит. «Radiohead — это было круто тогда и круто по сей день, — говорит Том, — потому что название суммирует всю эту фигню про прием информации, типа как в Америке куча людей может принимать радиоволны зубами. У них там такие металлические коронки, которые ловят радио».

В то время Том также воспользовался возможностью брать уроки вокала. От природы, с самого юного возраста, Йорк был отличным вокалистом, однако преподаватель, весьма впечатлившись тембром его голоса, пришел в ужас от некоторых привычек начинающего певца. Том тогда еще курил. Он понятия не имел, как следить за голосом, а преподаватель вокала каждый раз срывался на крик, поскольку от юноши на весь класс разило табаком. Он объяснил Тому, что если он не будет осторожным, то уже через несколько лет не сможет петь.

Джонни тоже вынужден был принять важное решение. Пока остальные участники группы благополучно приобретали ученые степени в университетах, он занимался музыкой в Оксфорд-Брукс. Когда группа собралась снова, они стали больше играть, чаще давать концерты, проводить больше времени за сочинением песен и репетициями, так что учеба превратилась для Джонни в проблему. Особенно трудной стала ситуация после того, как группа занялась записями на студии. Джонни перешел на гитару, и его роль в группе заметно возросла, он был теперь ключевым партнером Тома в написании песен. Он привнес в группу больше любого другого гитариста, потому что избежал традиционных маний «профессионала». Он никогда не воспринимал себя исключительно как гитариста, не фетишизировал свой инструмент. Позднее в интервью для журнала, посвященного игре на гитаре, он шокировал журналиста тем, что даже не знал марку своей гитары. Для него она была просто средством извлекать звуки. Контракт с EMI, помимо прочего, означал, что теперь Джонни, всегда хранивший незыблемую веру в песни Тома, может бросить колледж и посвятить все свое время группе.