Читать «Эй, Рыбка!» онлайн - страница 18

Занимаясь своими рыбами, я прозевала тот момент, когда Бобров покинул меня. Он не вернулся к маленькой женщине Кате Павловой, когда-то сразившей всех нас наповал простым «А можно, я пойду помогу?». Нет, теперь он выбрал Таню Семенову. В седьмом она была самой высокой в классе — не считая, конечно, Гены Минаева, а грудь у нее теперь была даже больше, чем у Наташи Ярцевой из «б»-класса.

Но Таня была особенной девочкой даже не в силу своего роста. Главное — она была первая, кто придумал пикироваться с бессловесным Генкой Минаевым.

На переменах, стоя у истертой нашей, обтрепанной географической карты, Гена и Таня тыкали пальцами в какие-то им одним известные места.

— Ты — вот ты кто! Джомолунгма! — подначивала она его.

Он тоже тыкал куда-то пальцем и радостно отвечал:

— А ты — вот кто ты тогда! Пик Коммунизма!

То, что они оба знали начатки географии, ставило их среди нас на какую-то особую ступень и, конечно, заставляло Боброва ревновать — да еще к кому — к Минаеву!

По праздникам мы собирались у Юрки Иванова. Его родители полагали, что лучше, если сын приведет толпу одноклассников домой, и тогда следы любого происшедшего в доме безобразия можно будет застать во всей красе, вернувшись рано поутру. Но перед тем, как убраться из Юркиной квартиры, мы тщательно вытирали горы посуды, подметали мокрыми вениками полы. Ничто не укрывалось от хозяйского глаза наших девочек.

Только в одну комнату хода не было никому. В ней, как мне казалось, всегда царил полумрак. Туда, в свет ночника, ночными бабочками протискивались друг за дружкой Сашка Бобров и Таня Семенова, а несколько наших мальчиков на пороге верными евнухами караулили их уединение. Но при этом они не собирались хранить происходящее в тайне. Наоборот, они ни разу не преминули собрать толпу девчонок у заветной двери — им нужны были слушательницы.

Блестя глазками, щурясь, мальчишки рассказывали нам:

— Ой, знаете, что они там делают!

Маленькая женщина Катя Павлова, — она ходила на все наши вечеринки — пряталась в это время в кухне. И тогда туда тоже нельзя было входить. Девчонки шептали мне на ушко, как им ее жалко — я не могла понять, почему.

Я жалела только о том, что со мной нет Ирки. В классе мало вспоминали о ней. Девчонки называли ее Бобровым в юбке. И в моей душе тогда разливалось тепло — ведь и меня когда-то так назвал Кирпич. А значит, это подчеркивало наше с ней родство. А из мальчишек никто, даже Бобров, не могли ничего толком сказать о ней. И моя первая любовь так и осталась глубоко скрытой во мне, никому не высказанной. Ирка была моей первой любовью, а вовсе не Бобров.

Однажды в общем зале кончился лимонад. Я хотела пить, и мне пришло в голову, что, может быть, что-то осталось в кухне. Там было заперто. Из кухни сильно воняло. Как будто маленькая женщина Катя Павлова надумала что-то приготовить среди ночи и всех накормить, но ей попались тухлые продукты.