Читать «Разговор с родителями» онлайн - страница 10

Главное, вы никогда не сможете выпытать у младенца: «Скажи, ты выдумал эту вещь или это часть мира, которую ты нашел и взял себе?» Пройдет немного времени, и вы сможете требовать от младенца, чтобы он сказал «тя» для пояснения, что вот эта мохнатая собачка получена в подарок от тети. Но тот первый предмет утвердился как часть обстановки в колыбельке и коляске до того, как слово «тя» могло быть сказано или имело какой-то смысл, до того, как младенец ясно различит «я» и «не-я», и до того, как процесс такого различения начался.

Формируется новая личность, и проживается новая жизнь, которой до этого не было, и эта новая личность со своей новой жизнью занимала отца и мать с того самого момента, как младенец стал двигаться в животе. Жизнь личности начинается именно с этих пор, и я не откажусь от своих слов, хотя мне и известно, что щенки и котята тоже сосут и играют, и это, кстати, заставляет меня думать, что животное — тоже нечто большее, чем просто комок рефлексов и аппетитов.

Когда я говорю, что личное бытие начинается именно с этих пор, то допускаю, что поначалу оно сводится к весьма ограниченным формам, но, бесспорно, это бытие уже началось к моменту появления на свет. Упомянутые нами странные привычки младенцев показывают, что инфантильная жизнь не сводится только к сну и получению молока, это нечто большее, чем инстинктивное удовлетворение от хорошей пищи, принятой внутрь и благополучно усвояемой. Эти привычки показывают, что младенец уже существует, действительно проживая жизнь, накапливая воспоминания, формируя персональные формы поведения.

Для дальнейшего рассуждения, я думаю, мы должны принять, что перед нами, в примитивной поначалу форме, то, что мы позже назовем воображением. Это позволяет нам сказать, что младенец ест не только ртом, но и руками, и чувствительной кожей лица. Образный опыт, получаемый от питания, гораздо богаче, чем чисто физическое переживание. Цельный опыт кормления быстро может включить в себя отношение к материнской груди или к матери, воспринимаемой постепенно. И то, что младенец делает руками и глазами, тоже расширяет горизонт акта питания. Такое (нормальное) положение дел станет более ясным, если посмотреть на кормление младенца, производимое как бы механически. Такое питание не только не обогащает жизненный опыт, но прерывает ощущаемую младенцем непрерывность бытия. Я не знаю, как это еще можно выразить. Здесь — только рефлекторная активность и никакого личностного опыта.

Если вы пощекочете лицо младенца, то сумеете вызвать улыбку, но он может почувствовать что угодно, только не удовольствие. Рефлекс предал своего владельца. Он сам почти овладел младенцем. Нам не подобает использовать ту власть, которой мы, без сомнения, обладаем, умея вызывать рефлексы и стимулировать инстинктивное удовлетворение, которое не является частью жизненного ритма личности.

Все эти действия, совершаемые младенцем во время кормления, кажутся нам бессмысленными, потому что они не добавляют ему веса. Я же говорю, что именно они убеждают нас в том, что младенец питается, а не его питают, проживает жизнь, а не только откликается на предлагаемые нами стимулы.