Читать «Газета "Своими Именами" №1-2 от 03.01.2012» онлайн - страница 32

Сегодня эксперты говорят, что Карапетян был единственным человеком в мире, который смог совершить такое. На следующее утро врачи поставили ему диагноз: общее заражение крови и двустороннее воспаление легких. Шаварш долго лечился.

В огне

О Шаварше много написано, снят документальный фильм. Но никогда и никто не мог предположить, что на долю Карапетяна вновь падет жребий тяжелой, чрезвычайной ситуации, которая вновь потребует от него высшего проявления человеческого духа. Впрочем, если быть точным, то требования не было. Карапетян мог остаться в стороне. И вдали от опасности сопереживать профессионалам, которые вели борьбу с огнем.

Однако он поступил иначе. Оказавшись на месте происшествия одним из первых, Карапетян проник внутрь объятого пламенем помещения.

Пожарные отказались дать ему противогаз — не имели права. Шаварш работал без противогаза в зоне, где температура превышала 200 градусов. Потерявшего сознание Карапетяна вынес на улицу милиционер. Неделю Шаварш провел в реанимационном отделении больницы.

Два выдающихся поступка, два подвига в мирное время, когда за плечами тридцать с небольшим. Однако был еще один, совершенный Шаваршем в 1974 году, то есть за два года до трагедии на Ереванском водохранилище.

Автобус «ПАЗ» возвращался со спортсменами из Цахкадзора. Шаварш сидел возле самой двери. На одном из спусков водитель остановил машину и вышел в ожидании других пассажиров. Автобус неожиданно тронулся с места и стал быстро набирать скорость, приближаясь к пропасти. Дверь, возле которой сидел Карапетян, была открыта. Ему оставались две-три секунды на то, чтобы решить, что предпринять. Как остановить машину? Он разбил оградительное стекло кабины водителя, прыгнул на его место и рванул ручной тормоз. Увидев, что это ничего не дало, развернул автобус поперек дороги и остановил его. До пропасти оставались сантиметры, а в салоне находилось 30 человек. Тридцать и еще двадцать, которых Карапетян вытащил из озера...

Интервью:

— Произошла трагедия, я оказался рядом. Я — спортсмен-подводник, ре-кордсмен мира, и я, естественно, не мог не пойти в воду. Между прочим, вы, журналисты, иногда называете подвигом просто честное выполнение своего профессионального долга. А у Александра Дюма-сына я встретил такие слова: «Исполнить свой долг иногда бывает мучительно, но еще мучительней не исполнить его».

— Сейчас многие спрашивают тебя про обстоятельства пожара. Что ты чувствовал? Был ли страх? В чем была главная трудность?

— На пожаре было труднее и страшнее. Вода — моя стихия. Я знал, как поступать даже тогда, когда спасенный конвульсивно цеплялся за меня под водой мертвой хваткой. Пожар — дело другое. Я почти ничего не знал о методах борьбы с огнём и всё время боялся ошибиться.

— Мог ли ты вообще остаться при этом в стороне?

— Этот вопрос можно было бы задать и тем десяткам добровольцев, которые также боролись с огнем. Среди них были и 14-15-летние мальчишки. Уверен, что нас было бы намного больше, если бы милиция своевременно не оцепила Дворец. Да и можно ли остаться в стороне, если происходит несчастье, которое каждый воспринимает как свое собственное, — горит Дворец — гордость республики? Это было нормальное поведение людей. Ненормально другое, ненормально безразличие. Так я и отвечаю тем, кто мне пишет.