Читать «Александр Керенский. Демократ во главе России» онлайн - страница 14

Будучи далеко не красавцем, но живым, интересным собеседником, он не страдал от невнимания девушек, чувствовал, что нравится им, в том числе весьма симпатичной, но грустноватой Оле Барановской. Он сам удивлялся, что часто оказывался рядом с нею, поджидал после занятий. Провожал ее до дома. И однажды натолкнулся на маму Оли, галантно представился ей, она в ответ сказала ему, что является дочерью видного китаеведа академика Василия Павловича Васильева и, уже пригласив Александра в дом, угощая чаем, призналась, что недавно потеряла отца, а с отцом Оли – полковником Генерального штаба Львом Сергеевичем Барановским – разведена. Александр почтительно внимал своеобразной исповеди мамы девушки, за которой ухаживал. Она нравилась ему, но не более. Тем не менее все чаще и чаще, устав от споров, он мысленно возвращался к образу миленькой, статной Оли Барановской… Но не считал, что влюбился в нее. Казалось, что на это у него нет и не будет времени. Он и его новые товарищи постоянно участвовали в жарких дискуссиях о текущих событиях в России, всех объединяло неприятие абсолютной монархии, они решительно осуждали официальную политическую линию, сочувствовали движению народников, скорее – соцреволюционеров, среди которых марксистов не было. Марксисты пропагандировали отказ от союза с буржуазными и мелкобуржуазными студенческими организациями и сосредоточивали усилия на победе промышленного пролетариата, полностью игнорируя роль крестьянства. Для Александра было очевидно, чем его органически отталкивал марксизм: присущим ему материализмом и подходом к социализму как к учению лишь одного класса – пролетариата, при котором классовая принадлежность полностью поглощала сущность человека. Но какого? Без личности, индивидуальной и неповторимой, без цели освобождения человека, как результата исторического процесса. Что же оставалось у марксистов от русской идеи?

Позднее в своих мемуарах Александр Федорович отметит, что «борьба между социалистическими группировками в университете в начале столетия отражала резкое противостояние общественного и экономического мышления в среде радикальной интеллигенции, что сыграло историческую роль в революции 1917 года». Даже в конце жизни Керенский не мог понять, какая сила толкнула его на первое и громкое политическое выступление. Ведь он не принадлежал ни к какой партии. Может, этот юноша из Симбирска был инопланетянином, хотя понятия о пришельцах из космоса тогда не существовало. Впрочем, как и его земляк Владимир Ульянов. Если так, то были они с разных планет, с разными понятиями о предназначении человека, и одного из них обуревало желание освободить человечество от ложных и опасных понятий, а другого – обманом, несбыточными обещаниями заманить в дьявольскую ловушку, свалить в пропасть примитивного единомыслия и нищеты.

Если приглядеться к облику Александра Федоровича, к его отнюдь не классическим чертам лица, к такому, как его изображали художники в шаржах и карикатурах, то он становится весьма похожим на инопланетянина в представлении современных живописцев. Стоило немного утрировать черты его лица, фигуру, жесты – и сразу проявлялось его своеобычие, наводящее на мысль о космическом происхождении. Не будем брать за основу образа Владимира Ульянова массу приторных до слащавости его портретов и скульптур. Смените на нем костюм на робу – и перед вами предстанет готовый уголовник из зоны. Есть в городе Иванове посмертная скульптура Ильича в его истинный рост, изображенного реальным, таким, каким он был в жизни, – с искаженным от злости лицом, пустыми, холодными глазами, – настолько реальным, что местные партийные власти убрали его с центральной площади и упрятали в местный музей, заменив высоченным трафаретным вождем с протянутой рукой, возможно, в направлении той планеты, что сбросила его на Землю с явно недобрыми намерениями.