Читать «Год быка--MMIX» онлайн - страница 6

Наконец, один из несомненных плюсов в рас­следо­вании Баркова – это про­фес­сиона­льно хлад­нокровный пере­хват подлин­ного взгляда Автора на своих героев, очищен­ного от сен­ти­мен­та­льных про­екций неис­ку­шен­ного читателя или предвзятых мнений ангажирован­ных ком­ментаторов. Этот булгаков­ский взгляд – вовсе не холодный, совсем наоборот, но он однозначно горький!

С точки зрения Автора

Надеюсь, что всем известен точный смысл слова «притча». Притча – это пове­ство­вание о про­с­тых вещах, за которыми скрыт более глубокий взгляд на сложный мир идеальных, духовных сущ­но­стей. Я уже пытался показать на конкретных примерах сказок Е.Шварца, а также «Войны и мира», что любая по-настоящему великая книга, пьеса, фильм является притчей. Речь идёт о параллельной про­екции на плоскость художе­ствен­ного полотна не про­сто образов обыденного трёхмерного про­ст­ран­ства, но и трансцендентного мира идей: идеалов, эгрегоров, демо­нов и ангелов.

Маги­ческое, воодушевляющее воз­дей­ствие культовых книг, пьес, фильмов опосреду­ется худо­же­ствен­ностью, то есть верным отраже­нием повседневной дей­ст­вите­льности. Сначала чи­та­тель вов­лека­ется в заботливо выстроен­ный поток привычных образов и, сопере­живая близким себе героям, неза­метно для себя оказыва­ется в парал­ле­льном мире, где живут и дей­ствуют идеа­льные сущ­ности кол­лектив­ного бес­созна­те­льного. Так, помимо воли читателя и даже самого писателя про­ис­ходит психо­логи­ческое про­грам­миро­вание, пере­клю­чение триггеров и смена фаз в больших истори­ческих про­цес­сах. Для чего нужно оповестить все идеа­льные сущ­ности в кол­лектив­ном бес­созна­те­льном всех лич­ностей, составляющих обще­ство.

В этом смысле булгаков­ский Роман однозначно попадает в разряд культовых, но умудряется выделиться и из этого великого ряда про­изве­дений-притч. Наряду с обычными персонажами здесь со­вер­шен­но открыто дей­ствуют те самые потусторон­ние силы – духи, демо­ны и ангелы, ниспав­шие с идеа­льных небес на грешную землю у Патри­арших прудов. Так что Роман сам по себе является разо­б­ла­че­нием тайны всех культовых романов. А с другой стороны, это манифестация тайны, прямое при­гла­шение читателя к разгадыванию сим­волики этой явной притчи. В этом смысле я знаю лишь ещё двух Авторов, которые так же презентовали свои великие про­изве­дения как неприкрытую тайну – это Ми­шель Ностра­дамус и апостол Иоанн Богослов.

«За мной, чита­тель!» – призывает Булгаков. Чтобы по знакам, щедро рас­сыпан­ным в те­ксте, про­йти тот же путь и найти скрытый смысл, нужно поставить себя на место Автора. Альфред Барков сделал такую попытку и обна­ружил ранее неза­мечен­ные детали и указания, но не обнаружил гла­вного. Потому что и не искал его, а рас­сматривал Роман не как притчу, а как отражение столичной жизни начала ХХ века. Причину того, что Автор прибег к зашифровке образов и сюжетов, полити­зирован­ный аналитик увидел в опасных реалиях 1930-х годов. Эта гипотеза опровергается хотя бы тем, что все секреты быв­ших про­фес­сиона­льных бунтарей и пролетарских художников, включая ис­тории болезни, пикантные подроб­ности личной и даже двуличной жизни, как правило, никакой тайны для совре­мен­ников не составляли. А уж разо­бла­чения этих «тайн» в 1930-е годы цве­ли пыш­ным цве­том. Но главное – это несоответ­ствие уровня предпо­лагаемой «тайны» видимой глубине лич­ности художника и степени воз­дей­ствия его Романа на читателя, то есть на нас с вами. Вот вас интересует вопрос, был у Ленина жестокий склероз или же сифилис? Меня, например, вовсе не волнует – что бы там ни было, он честно зас­лужил. Все эти пикантные подробности имеют лишь кос­вен­ное каса­те­ль­ство к движущим демо­ни­ческим силам Истории.