Читать «Сепсис» онлайн - страница 9

Старик неспешно поднялся, легко надел ботинки без шнурков и зашуршал подошвами к двери. А Росомаха вдруг побелел и застыл соляным столбом.

— Е-мое! — не удержал выдоха. Его застывшие глаза, устремленные в дверь, за которой только что исчезло тщедушное тело старичка, тоже побледнели. Побелели. Они уже не напоминали двустволку, а стали, как две дырочки. — Е-мое! Это же… Бура!

Да, это был Бура. Бураков Алексей Антонович. Семидесятилетний рецидивист, отсидевший двадцать восемь лет из своего века.

Авторитетом он стал в конце 60-х. А свой последний срок был смотрящим в колонии строгого режима. Разводил споры он жестко, но обид на него не было: каждое решение он убедительно обосновывал. От законов и понятий не отходил. Уже на размоте была катушка, скоро на волю выходить, когда получилась эта заморочка. Та, из-за которой он сейчас был переправлен в следственный изолятор.

Дело это было такое. Один из осужденных — Яшка Рогов — сфаловал двух зэков на побег. Даже аллею им пообещал пробить, — ну, дорожку на волю обеспечить. А они оба тяжеловесы были — у одного четырнадцать, а другого двенадцать лет сроки были. Вот и подписались, бедолаги, не посоветовались с опытными людьми, поверили Яшке. А он, оказалось, на кума работал. И с кумом они этот план составили. Те двое на решку кинулись, здесь их вертухаи и угрохали. А один из генков — офицер охраны, — шепнул Буре всю подноготную этого побега.

Бура собрал смотрящих отрядов и Яшку тоже приманил под благовидным предлогом. А здесь качалово устроил. Крутился Яшка, изворачивался, но в оконцовке — признался.

Короче, как и положено, объявил Бура виновному крест на хату. Окрестил его на ответ. И ушел. А ребята дали Яшке напоследок косяк с травкой курнуть и повесили на проволоке. А к груди пришлепнули язык отрезанный. Язык легко было отрезать: он у висляков вон как длинно вылазит. А у Яшки и при жизни длинный был. Вот и не поместился во рту. Так и повис Яшка. Повис рядом с дальняком.

А утром, когда зона в туалет на «перепись» пошла, могла братва полюбоваться на Яшку-звякало. Хотели было менты отгородить место, не допускать зэков в дальняк. Да как не допустишь: они же тогда всю зону обоссут и обгадят! И правы будут: нет такого закона, чтобы в уборную не пускать. И снять с петли без эксперта — тоже нельзя. Вот и висел Яшка, вот и усваивали зэки: так будет с каждым, кто стучит.

Начлагеря места от досады не находил. Во-первых, осведомитель ценный пропал, А во-вторых, такая прилюдная казнь надолго лишит его возможности сблатовать агента из зэков.

Как ни шерстили эту уголовную сволочь, но исполнителей не нашли. Были у кума еще стукачи, кроме Яшки. Но и они онемели. То ли в самом деле не знали, то ли свежак висящий лишил охоты стучать. И тогда кум ухватился за самый надежный конец: казнь совершена по всем законам этой уголовной швали. Значит, была правокачка, значит, был приговор. А приговор может дать только Бура. Вот Буру он и дернул.

…В камеру Бураков вернулся только через шесть часов. Все эти долгие часы Росомаха сидел в оцепенении. За это время краснобай ни слова не вымолвил. Только думал, думал… И страдал. «Это ж надо, на такую корягу напороться!.. Куда Буру дергали? Если на допрос, — это одно. А если на свиданку?! Ему же только имя Росомахи шепнуть..! Уй, бля! Его же шепот на все зоны слышен! Иди потом ищи пятый угол!.. Хорошо, если на допрос… Надо же, так попасть! Все б ничего, но выскочило это слово: про парашу. И кого к параше подсаживал?! Буру!!! Э-эх! Попал ты, Сенька! Не простит Бура, ох, не простит! Какая же жизнь поганая штука!» — Росомаха судорожно вздохнул и посмотрел белыми глазами на Буру.