Читать «Алло, Люся, это я! (сборник)» онлайн - страница 60

Осмотрел я дом, подписал совместно с медначальником акт, а печать поставить – нет печати. Поехали мы в основную больницу – прямо, потом налево и налево, а если направо – там другой сумасшедший дом, я туда тоже ездил: поселковый совет и главврач просили разрешения сломать церковь, что стояла посреди маленькой площади и мешала разворачиваться автобусу. Помню, шел вдоль высокого бетонного забора, за которым раздавались голоса больных, и думал: как хорошо, что забор высокий! Но тут он неожиданно кончился, и остались только столбы, а больные в синих халатах с лопатами и граблями в руках – рядом. Я вприпрыжку. Потом спросил главврача: «Почему забор только наполовину?» Он сказал: «Денег недостаточно выделили, на эти деньги можно было сделать или маленький вокруг всей территории, или большой, но наполовину».

Поехали мы налево, и здесь нас обогнали две иномарки, которые в то время были большой редкостью в нашем отечестве. Когда мы подъехали, иномарки уже стояли во дворе больницы. Я спросил у подвернувшегося санитара: «А что это за машины?» Он помолчал, а потом, понизив голос, с гордостью сказал: «Это к одному нашему сумасшедшему ремонтироваться приезжают. Он и приемники заграничные ремонтирует, и телевизоры!»

Почему-то я сразу подумал, что это тот самый фальшивомонетчик. Захотелось увидеть, поговорить, но судьба торопила закончить дело и мчаться, ехать, плестись к своему дивану – свидетелю и соучастнику создания юмористических произведений. Если бы я теперешний мог подкрасться к тому себе молодому, я бы розгами! Розгами! Не вырезай листья! Сажай дерево, а листья сами на нем вырастут! Не выдумывай, а смотри вокруг и записывай! Запоминай! Потому что не выдумать тебе твоими куриными (петушиными) мозгами то, что выдумывает жизнь!

Обидно же! Изъездил столько усадеб, монастырей, описывал состояние фундаментов, стен и кровли и не фиксировал жизнь, хотя видел: коммунальные квартиры в Высоцком монастыре и красные звезды на воротах Владычного; кожно-венерологический диспансер в Николо-Угрешском и туберкулезный в Демьянове; диван, на котором умер Поэт и который выбросили под дождь, освобождая литфондовскую жилплощадь. Не записал рассказы старушек о бывших владельцах и дачниках, о том, что Сергей Рахманинов – хороший человек, потому что «тихо играл свою музыку – людей не беспокоил». И как помпезно отмечалось 150-летие Салтыкова-Щедрина в Большом театре, а мужики экскаватором разрыли могилу его матери – Салтычихи, искали драгоценности…

* * *

И в третий раз судьба сумасшедшего изобретателя мелькнула передо мной. Выступали мы на Лубянке – не в клубе, что рядом с сороковым гастрономом, а чуть подальше, в КГБ по Москве и Московской области: главный редактор, поэт, спортивный обозреватель – к нему всегда было много вопросов, бард и юмористы. Когда говорят «КГБ» представляются аресты, расстрелы, лагеря. А в начале 80-х, помнится, первую книжку Жванецкого купить было невозможно, а в КГБ, после выступления, к нему человек пятнадцать подошло и с чем? С его книгой за автографом!