Читать «Алло, Люся, это я! (сборник)» онлайн - страница 35
Виктор Коклюшкин
Ну, неужели нельзя было ягодицы ей крепче привязать – раз вильнула, и все упало! Над нами же смеяться будут! Кто сказал: комедия?
Точно! Будем ставить комедию, потому что над нашей жизнью только смеяться можно!
О бывшей работе автора
В 73-м году из Америки приехал старичок, говорит: «Я слышал, у вас нашедшему клад 25 % положено?» Ему говорят: «Положено». «А если я найду – дадите?» «Дадим». «Поехали!» Сели в машину, не доезжая до Истры, церковь Иоанна Предтечи, тогда под склад использовалась, остановились там, подошел он к одному столбу ограды, говорит: «Вынимайте кирпич!». Вынули – действительно, клад! Дали старичку 25 %. Потом спрашивают: «А как же вы узнали?» Он говорит: «Да я сам спрятал, когда от большевиков убегал!»
Таинственная яма
Было лето… август. Меня вызвал начальник и сказал: «В Можайском районе при прокладке коллектора наткнулись на кирпичную кладку. Толик завтра съездит туда, а ты съезди с ним». «Я-то зачем, он – археолог». «На всякий случай», – пояснил начальник.
Я всегда был на всякий случай: в министерство на совещание, в ГлавАПУ, в исполком… Плохо, когда тебе много доверяют, я даже свой первый рассказ назвал «Трудно быть хорошим человеком».
Утром следующего дня мы встретились с Толиком на платформе. Он был задумчив и хмур. С первого дня работы, а устроились мы почти одновременно – меня занесло из издательства «Лесная промышленность», а Толика – аж из музея Кремля, он был хмур, говорил с ухмылкой и язвил довольно остроумно; не так, конечно, колко, как Галина, которой пришлось покинуть Музей изобразительных искусств и с моей же опять помощью сесть за стол искусствоведа. Если я еще скажу, что она была падчерицей Галича и к нам в полуподземелье иногда раздавались звонки из Парижа, после чего приходили крепкие ребята проверять электропроводку или отопление, то собьюсь с курса. А если я еще расскажу, что предыдущий искусствовед вышла замуж за студента школы международного рабочего движения, который после смены власти в Анголе стал министром, и хотела полететь туда со своей собакой дворняжкой, а прежде чем сесть в самолет, выпустила ее из клетки погулять, а та, испугавшись взлетного шума, чесанула в ближайший лес; и о том, что, прилетая в Москву, бывший искусствовед все пыталась ее найти, читатель совсем запутается, терпение его истончится, и он не узнает, что же было дальше.
А дальше… Когда сам-то в командировку едешь – книжку читаешь, в окошко смотришь, будто билет купил не на полтора-два часа пути, а на полтора-два часа покоя. А тут сидит Толик напротив меня и давит своим состоянием, хоть с полдороги из вагона выскакивай.
Доехали мы до Можайска, а там, на станции, такого я нигде не видел: портвейн в разлив продавали пивными кружками. Открывала тетка пузатую трехлитровую банку, чем-то на нее саму похожую, сковыривала металлическую блестящую крышку и пузырила в пивные кружки. А уж мужики-то как возносились, зазнавались друг перед другом с большой кружкой в руке, полной бордовой жидкости. Ну, потянул меня Толик в буфет сигарет купить – каких именно сигарет, я понял, увидев кружки. А он помягчел, разговорчивый стал.
