Читать «Маски. Карнавал судеб» онлайн - страница 125

Что же касается предположения Ким о гибели их отца в Корее — что ж, это тоже возможно. Кто знает?

Наверняка Хью знал только то, что впоследствии рассказала ему сама Мэри-Лу — ее выгнали из дома, когда стало заметно ее положение. Он представляет, в каком отчаянии она была тогда!

Связать себя по рукам и ногам ребенком? Черт побери, она и сама еще почти ребенок! Ни денег, ни образования. Ничего не светит, кроме не очень пыльной работенки в небольшом салоне красоты, где в ее обязанности входило мыть головы клиенткам и заметать остриженные волосы.

Единственным человеком, сочувственно отнесшимся к ее проблемам, стала работавшая в том же салоне маникюрша — женщина, старше ее по возрасту. Бетт Какая-то… То ли Визенхаймер, то ли Везенхолтер… Или Вестовски? Хью так и не смог запомнить ее точное имя, только саму суть истории. Похоже, эта самая Бетт никогда не выходила замуж — она была из тех женщин, которых мужики обходят стороной. По крайней мере, так утверждала Мэри-Лу. Но Бетт всегда хотела иметь ребенка, и своего рода фьючерсная сделка между ними была заключена. Может, Бетт даже что-то заплатила Мэри-Лу. Но если и так, то немного.

Однако Мэри-Лу родила близнецов, а двоих детей Бетт было не потянуть. Поэтому она взяла только девочку, оставив мальчика на руках юной матери и предоставив ей самой разбираться с ним.

Борьба за выживание была тяжелой. «Камень на шее», — так окрестила Мэри-Лу маленького сына. Через пару лет мать не выдержала: она была еще молода и привлекательна, а жить с подрастающим сыном становилось все труднее, поэтому в дальнейшем Хью воспитывался в разных приютах и благотворительных учреждениях.

Когда ему исполнилось семь лет, Мэри-Лу навестила его в последний раз. Он до сих пор помнит, во что она была одета: в красное цветастое платье из набивного ситца с белыми манжетами и воротником. Она выглядела очень хорошенькой и сказала, что пришла попрощаться, так как ненадолго уезжает из Калифорнии, но обязательно вернется! И, вероятно, найдет себе мужа, подумал тогда Хью. Больше он ее никогда не видел.

Даже теперь при одном воспоминании о своем детстве у него перехватило горло: он до сих пор помнил горькое чувство одиночества, поселившееся в душе после исчезновения из его жизни матери.

— По крайней мере, скажи судьбе спасибо, что у тебя была хоть какая-то мать! — с невеселой усмешкой сказал он Ким. — Кто-то, кто о тебе заботился… Господи, а я был совсем один! И все эти годы ждал, что она вернется и заберет меня к себе… Каким же я был идиотом!

Сознание своей обделенности с самого раннего детства давило на его психику, и оттого ему все никак не удавалось устроить свою жизнь. Из последнего приюта он ушел шестнадцатилетним пареньком и с тех пор нигде надолго не задерживался. Он многое испробовал: работал буфетчиком, буровым на нефтевышке, подсобником, таксистом, завербовывался на морские торговые суда, на которых его заносило даже в Макао и Йокогаму… Он закатал рукав рубашки и показал Ким татуировку — разбитое сердце — и надпись прописными буквами: «мама».