Читать «Золотая Дуга» онлайн - страница 3

После встречи с Малышом на далеком Алдане, окончив Московский университет, я с разными экспедициями прошел весь Север. Побывал на Кольском полуострове и на Ямале, в Полярной Якутии и на Чукотке, в Колымо-Индигирской тайге и на Охотском побережье. Я видел еще девственный, непокоренный Север, полный романтики, закаляющий и облагораживающий дух человека. Что там теперь? Как изменились люди, осваивающие его? Говорят, Север влечет человека, однажды побывавшего там. Это сущая правда.

И вот настал день, когда все было решено. Мы отправляемся на дальний Север вдвоем с женой, скульптором Ксенией Ивановской.

Ксана — «подвальный житель»: многие молодые московские скульпторы творят в подвалах. Жизнь ее проходила в мастерской глубоко под землей, точно в катакомбах. Она не была на Севере, не знает его притягательной силы, но увидеть людей, о которых так много наслушалась, ее давняя мечта. Ей хочется слепить серию портретов и скульптурных композиций «Люди Золотого края».

Маршрут путешествия представлялся еще слишком туманно. Но впереди у нас надежные пристанища — Якутск и Магадан. В Якутске на аэродроме нас встретит Николай Григорьев — Малыш, полярный следопыт, искрестивший головоломными маршрутами всю Полярную Якутию.

Навстречу гибели

19 июля (из дневника Ксаны): «Я уношу из Москвы беспокойство, живущее во мне. Это мое первое большое путешествие. Надеюсь, что оно поможет мне кое в чем разобраться. Недаром же говорил старый Чиполлоне своему маленькому Чиполлино: „Отправляйся странствовать по белу свету, поучись уму-разуму“.

Немного тревожно. Мне мало приходилось летать. Но вид серебристого лайнера так внушителен. Как в сказке перенесет он нас за десять тысяч километров прямо в Якутск. Невольно проникаюсь уважением к нему и почему-то нежностью…

Внизу осталась Москва. Жаркая, шумная, пропитанная бензиновыми парами, суетливая, душная и… любимая — море бурлящих страстей, сталкивающихся интересов. Все осталось внизу. Мы в голубом просторе. Величие и спокойствие окружают нас. И солнце как-то непривычно близко. Мимо иллюминатора, словно мятущиеся духи, проносятся бело-прозрачные тени медуз, верблюдов, черепах и еще каких-то неведомых на земле существ. Медленно проплывают воздушные города, розовые замки, тропические леса, погребенные чудовищными сугробами. А у дальнего горизонта взметнулись всей массой облачные глыбы, точно грянул взрыв, расколовший облачную вершину. Алюминиевое крыло и сигара мотора видением века повисают в этом странном безмолвном мире.

Виктор преобразился. Пересаживается от иллюминатора к иллюминатору, весь поглощен наблюдением. Быстро что-то записывает. Заглядываю через, плечо:

„Россия не только территория вширь от горизонта к горизонту, но пространство вверх, в облачные и заоблачные этажи. В воздухе видишь картины неземной красоты, вечно меняющиеся, как миражи. Внезапно возникают высокие снежные берега океана, голубоватые стены глетчеров, плавающие айсберги, белые купола неизведанных островов. И все это отражается в зеркале полузамерзших проливов и лагун. Тонкий слой прозрачных, как кисея, слоистых облаков, вытянувшись горизонтально, режет облачные башни и вершины. Все, что ниже, кажется отраженным в зеркале. На высоте восьми тысяч метров возникают панорамы далеких ледовитых морей…“