Читать «НА ПУТИ К СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСТВУ: Очерки экспериментальной эволюции» онлайн - страница 57
Сатпрем
Изнутри этого молчания — молчания, которое не является пустым, не является отсутствием звуков, не является вялостью холодной белизны, а является гладкой ширью открытого моря, вершиной сладости, которая наполняет его и которой не требуются ни слова, ни мысли, ни понимание: это непосредственное понимание, охват всего, абсолютное здесь и сейчас, и чего же не хватает? — искатель, рождающийся, начинает видеть ментальную игру. И, прежде всего, он видит, что эта тысяча и одна мыслей, серых и голубых, или более легких, в действительности не выходят ни из какого мозга, что они плывут в воздухе, если можно так сказать, что это потоки, вибрации, которые переводятся мыслью в наших головах, как только мы их схватили, как волны переводятся в музыку, в слова или в образы на наших телеэкранах, и что все перемещается, движется, порхает на разных уровнях, и повсеместно течет над нашими пестрыми маленькими границами: выражается по–английски, по–французски, по–русски; окрашивается в желтый цвет, черный или голубой в зависимости от высоты нашей антенны; они ритмичны, прерывисты или раздроблены в пудру микроскопических мыслей согласно уровню нашего восприятия; они благозвучные, скрипящие или беспорядочные, следуя нашей ясности или нашему усложнению. И он, искатель, слушатель, не пытается «переключать каналы», манипулировать кнопками механики, чтобы обладать тем или этим — он настроен на бесконечность, он повернут к маленькому пламени в центре, такому сладкому, такому полному, без желаний и предпочтений. Ему нужно только одно: чтобы это пламя горело и горело, чтобы этот поток тек и тек в своей ясности, без слов, без ментального смысла, и однако наполненным смыслом и всем смыслом, как если бы это был сам источник смысла. Затем, иногда, без того, чтобы он помышлял об этом или хотел этого, нечто поражает его: маленькая вибрация, маленькая нота, которая падает на его спокойные воды и которая вырисовывает всю цепочку волн. И если он немного наклонится, чтобы видеть, если он склонится к этому завихрению (или к этой легкой ноте, к этой взывающей точке, этому клочку в пространстве своего существа), то рождается мысль, чувство, образ, ощущение — как если бы не было границы между тем или другим миром передачи: это просто нечто, что вибрирует, более или менее ясный ритм, более или менее чистый свет, зажегшийся в нем, тень, тяжесть, недомогание, иногда это маленькая ракета, сверкающая, танцующая, легкая, как солнечная пудра на море, цветение нежности, мимолетная улыбка — иногда это великий степенный ритм, который, как кажется, поднимается из глубины веков, грандиозный, мучительный, вечный, и рождает единственную священную песнь мира. Это течет само по себе; не надо ни думать, ни хотеть этого, надо только быть и быть еще, и гореть в унисон с единственным маленьким пламенем, которое подобно самому огню мира. И когда это необходимо, только на секунду, маленькая нота стучится в его форточку, и это в точности верная мысль, импульс к желаемому действию, поворот направо или налево, который открывает неожиданную тропу и всю цепочку ответов и новых пересечений. Тогда искатель, пылающий, сокровенно понимает ведический призыв, которому уже пять или шесть тысяч лет: «
