Читать «Вампиры в верованиях и легендах» онлайн - страница 169

«Мы стали свидетелями совершенно необычной и очень трагической сцены на острове Миконос, что было связано с одним из этих мертвецов, которые, согласно их поверьям, возвращаются после того, как их похоронят. Человек, историю которого мы собираемся рассказать, был крестьянином на острове Миконос (Киклады). По характеру он был грубым и сварливым, и эту подробность следует отметить, потому что она часто присутствует в подобных случаях. Этот человек был убит в каком-то безлюдном сельском уголке, и никто не знал, как или кто сделал это. Через два дня после того, как он был похоронен в небольшой городской часовне или молельне, стали говорить о том, что его видели по ночам, торопливо идущим огромными шагами, что он входит в дома и переворачивает там всю мебель, гасит свечи и светильники, внезапно крепко хватает людей сзади и устраивает тысячу других злобных и жульнических выходок. Сначала люди посмеивались над этими рассказами, но, когда на эти выходки стали жаловаться степенные и уважаемые люди, дело приняло по-настоящему серьезный оборот. Греческие священники публично признали факт этих похождений, и, наверное, у них были свои причины для этого. Были должным образом отслужены мессы, но, несмотря на все это, призрак-крестьянин продолжал свое дело, и было похоже, что он не собирается исправиться, что бы они ни делали. Самые видные жители этого района, священнослужители и монахи несколько раз собирались вместе, чтобы все обсудить, и, согласно какому-то древнему обряду, суть которого мне неизвестна, решили, что нужно подождать, когда истекут девять дней после похорон.

На следующий, то есть на десятый день в часовне, где лежало тело, была проведена торжественная служба с целью изгнания из него беса, который, как они считали, овладел покойным. После богослужения тело было эксгумировано, и вскоре все было готово для того, чтобы, по обычаю, вырвать из него сердце. Городской мездрильщик, старый и неловкий малый, начал вспарывать живот, вместо того чтобы вскрыть грудную клетку. Он долго шарил среди внутренностей и не мог найти то, что искал. Наконец кто-то сказал ему, что он должен рассечь диафрагму. Так что сердце было в конце концов извлечено из тела под одобрение всех собравшихся. Но труп теперь издавал такую мерзкую вонь, что пришлось сжечь большое количество ладана. Горячий дым смешался с дурными газами, которые источало это гниющее тело, но лишь усилил зловоние, казалось проникавшее в мозг тех, кто пришел посмотреть на это отталкивающее зрелище. Их подогретое воображение пошатнулось, и от ужаса в их головах вспыхнули дичайшие фантазии. Некоторые даже начали громко кричать, что это мертвое тело изрыгает этот густой дым, и, по правде говоря, среди этого безумия мы не осмелились утверждать, что этот густой дым исходит из кадила. В самой часовне и на площади перед ней не было слышно ничего, кроме криков „Vrykolakas!“, потому что так называют тех, кто возвращается таким дурным образом. Гомон и шум распространились по всем окрестным улицам, и это слово выкрикивали так громко, что оно, казалось, раскалывает сами своды часовни. Многие очевидцы утверждали, что кровь этого несчастного была ярко-красного цвета, а мездрильщик клялся, что тело было еще теплым, как при жизни. После этого все стали обвинять мертвеца в том, что он не умер по-настоящему и позволил дьяволу оживить свое тело, потому что они на самом деле так представляют себе vrykolakas. Как я уже сказал, это слово звучало со всех сторон. Немалое количество людей ходили в толпе и утверждали, что они ясно видели, будто тело было еще мягким, а все его члены гибкими и не окоченевшими, когда его несли через поля в церковь, чтобы захоронить, так что он явно был зловредным vrykolakas. Слышно было только это слово, повторяемое снова и снова.

Я уверен, что, если бы мы сами не присутствовали при этом, эти люди стали бы утверждать, что и запаха разложения не было, до такой степени были напуганы и удивлены эти люди, одержимые идеей того, что мертвец может вернуться к жизни. Что до нас, мы предусмотрительно заняли позицию поблизости от тела, чтобы точно видеть все, что происходит, и нас выворачивало от тошноты, которую вызвала вонь от разлагающегося трупа. Когда нас спросили, что мы думаем об этом умершем человеке, мы ответили, что, по нашему мнению, он, безусловно, мертв, но, так как мы хотели успокоить или, по крайней мере, не возбуждать их больное воображение, мы попытались убедить их в том, что во всем происшедшем нет ничего необычного, и нет ничего удивительного в том, что мездрильщик почувствовал небольшое тепло, пока шарил руками среди разлагающихся внутренностей, что зловонные газы обычно исходят от мертвого тела точно так же, как от старой навозной кучи, когда ее пошевелишь или сдвинешь. Что же касается ярко-красного цвета крови, которой испачкались руки мездрильщика, то это были всего лишь дурно пахнущие сгустки грязи и запекшейся крови.

Но, несмотря на все наши аргументы и объяснения, они чуть позже сожгли сердце этого человека на берегу моря. Однако, невзирая на кремацию, он стал даже еще более агрессивным и принялся совершать еще больше отвратительных поступков и вызывать еще большую сумятицу, чем раньше. Со всех сторон поступали сообщения о том, что каждую ночь он жестоко избивает людей, ломает двери и даже крыши домов, стучит и вламывается в окна, разрывает камзолы и платья в клочья, опустошает кувшины и бутыли. Это был самый ненасытный дьявол! Думаю, он не пощадил никого, за исключением консула, в доме которого мы остановились. Тем не менее я никогда не видел ничего более прискорбного и плачевного, чем состояние этого острова. Все его жители обезумели от страха, и самых разумных и лучших из них этот человек терроризировал так же, как и остальных. Это была эпидемия расстройства умственной деятельности, такая же опасная, как мания или психоз. Целые семьи покидали свои дома и с самых далеких окраин города приносили небольшие складные кровати и соломенные тюфяки на общественную площадь, чтобы провести ночь на открытом месте. Каждую минуту кто-то жаловался на какую-нибудь новую напасть или неприятность. Когда спустилась ночь, слышны были только крики и стоны. Более состоятельные люди уехали из городка (тоже Миконос) в сельскую местность.

В такой критический момент среди сумятицы и смертельной тревоги мы решили сохранять спокойствие, не делая никаких комментариев и не высказывая никаких мнений. Несомненно, за любое критическое замечание нас сочли бы не только пустыми и невежественными глупцами, но и, более того, безбожниками и атеистами. Абсолютно не в нашей власти было противостоять силе древнего и широко распространенного предания. Те, кто были проницательными и подозревали, что у нас есть серьезные сомнения в отношении истинного объяснения всего происшедшего, приходили к нам с явным намерением выговорить нам за наше неверие. И они поставили перед собой задачу доказать, что vrykolakas существуют, призывая в свидетели разных авторитетных людей, слова которых из книги „Щит веры“, написанной иезуитом-миссионером отцом Ришаром, они приводили в качестве цитат. „Он был латинянином, римлянином из Рима, — настойчиво утверждали они, — и поэтому вы должны обязательно верить ему“. Мы не пытались отрицать логику их аргументов, и поэтому они каждое утро приходили к нам с какой-нибудь байкой, подробным рассказом о каком-нибудь новом нападении, которое совершил этот ночной гуляка, беде или неприятности. Они даже обвиняли его в самых ужасных и отвратительных преступлениях.

Разумные люди в глубине души считали, что в один из основных моментов церемонии была совершена ошибка. По их мнению, службу нельзя было проводить до тех пор, пока сердце не было извлечено из тела этого гнусного негодяя. Они были совершенно уверены в том, что, если бы была принята эта мера предосторожности, дьявола можно было бы неминуемо поймать, и он не смог бы снова войти в мертвое тело. А вместо этого священнослужители начали богослужение, и дьявол, по их представлению, нашел прекрасную возможность скрыться. Когда же литургия закончилась, ничто не могло помешать ему вернуться.

Единственным результатом всех этих дискуссий было то, что эти люди оказались в точно таком же затруднительном положении, что и вначале. Днем и ночью заседал местный совет и непрерывно совещался. На протяжении трех дней и трех ночей по улицам проходили торжественные процессии. Все священники придерживались самого строгого поста и постоянно ходили от дома к дому с кропилами в руках, брызгая святой водой на двери. Они даже налили ее в рот презренному vrykolakas.

Со своей стороны, мы постоянно внушали членам городского совета, что в таких обстоятельствах их долг богобоязненных христиан состоит в том, чтобы установить специальное ночное наблюдение, чтобы увидеть, что происходит на улицах. И благодаря этой мере предосторожности они наконец поймали нескольких нищих и других бродяг, которые, без всякого сомнения, были ответственны за немалую долю беспорядков и суматохи. Это не значит, что они были их источником или что это их, главным образом, следовало винить за них. И все же они сыграли свою небольшую роль в нагнетании паники. Очевидно, эти негодяи были слишком рано освобождены из тюрьмы, так как через два дня после своего выхода на свободу, чтобы возместить себе несладкое пребывание в тюрьме, они снова начали опустошать винные емкости у тех, кто был настолько глуп, что оставлял на всю ночь свой дом пустым и без охраны. Тем не менее жители положились на свои молитвы и религиозные обряды.

Однажды, когда они читали молитвы после того, как пронзили множеством обнаженных мечей могилу мертвеца, которого они эксгумировали по три-четыре раза на дню, чтобы просто удовлетворить праздное любопытство, один албанец, который в то время оказался на Миконосе, взял на себя смелость совершенно авторитетным тоном сказать, что в подобном случае крайне смехотворно пользоваться христианскими мечами. „Разве вы не видите, несчастные слепцы, что рукояти этих мечей, сделанные в виде креста, не дают демонам покинуть тело? Почему вы не воспользуетесь кривыми турецкими саблями?“ Совет этого знающего человека не возымел никакого действия. Vrykolakas был жесток, и все жители находились в оцепенении от ужаса. Они не знали, какого святого призывать, когда вдруг им будто был подан сигнал, и они начали громко заявлять по всему городу, что эта ситуация невыносима, что остался единственный способ — полностью сжечь vrykolakas, а после этого пусть дьявол овладеет его телом, если сможет, что лучше прибегнуть к этим чрезвычайным мерам, чем остров полностью станет безлюдным. Ведь, действительно, некоторые знатные семьи начали паковать свои вещи с намерением переехать на соседние острова Сирос или Тинос. Поэтому члены городского управления распорядились доставить vrykolakas на мыс Святого Георгия этого острова, где был приготовлен огромный костер с дегтем и смолой, чтобы сухие дрова не прогорели слишком быстро. Останки были брошены в пламя, которое пожрало их за несколько минут. Это произошло 1 января 1701 г. Мы видели зарево костра, когда отплывали, и его можно справедливо назвать праздничным, потому что после этого прекратились жалобы на vrykolakas. Люди со смехом говорили друг другу, что дьявола на этот раз наконец поймали, и даже появились уличные песни и баллады, высмеивающие и передразнивающие его.

На всем архипелаге нет такого православного грека, который бы не верил твердо в то, что дьявол способен вдохнуть энергию и оживить мертвое тело. Жители острова Санторин испытывают особый страх такого рода перед оборотнями. После того как страхи жителей Миконоса были рассеяны, они выразили полное понимание того, какие могли бы быть последствия, если бы об этом деле стало известно турецким властям или епископу Тиноса. Действительно, ни один священник не соглашался поехать на мыс Святого Георгия, когда происходило сожжение тела. Священнослужители боялись, что епископ может оштрафовать их на кругленькую сумму за то, что тело оказалось извлеченным из земли и сожженным без его особого распоряжения. Что касается турок, то нет сомнений в том, что если бы это дошло до их ушей, то в следующий раз, когда они оказались бы на острове, они заставили бы всю общину дорого заплатить за кровь этого бедняги, который вызвал ужас и отвращение всей округи».