Читать «Ночные откровения» онлайн - страница 153

– Продолжай в том же духе, и я возомню себя образцом добродетели…

Муж фыркнул.

– Ты и близко не такая – и вряд ли когда-нибудь станешь. Но в тебе есть сила и сострадание – а Дуглас не понимал и не имел ни того, ни другого.

Вир вытер ее влажный висок – легким, осторожным, словно касание кисти миниатюриста, движением.

– Я наблюдал за тобою все эти дни. Жизнь под гнетом тирана легко могла сделать тебя раздраженной, запуганной и злопамятной. Но в твоем сердце горит чистый огонь. Не дай злобному безумцу  загасить его. Напротив, посмейся над ним: заводи друзей, читай книги, играй в мяч с матерью. Пусть видит, что твои дни полны радости. Пусть видит, что свою жизнь он угробил, но твоей разрушить не сумел.

Снова хлынули слезы. Миссис Дуглас была права: Элиссанде повезло. Мужчина, в отношении которого она так заблуждалась, оказался верным другом.

Элиссанда подумала о матери: та спит в своей комнате, цела и невредима, и ей больше не угрожает жестокое обращение. Подумала о себе: теперь она хозяйка собственной судьбы – и это не изменится. Подумала о близящемся рассвете – ведь даже самая темная ночь не длится вечно – и удивилась своему желанию увидеть восход солнца.

– Ты прав, – ответила она мужу. – Я не позволяла отнять хоть кусочек моей души, даже когда он был жив, и не позволю уничтожать меня из могилы.

* * * * *

Когда Виру было шестнадцать, их с братом вызвали из Итона к смертному ложу отца.

Умирающий маркиз был не менее язвителен, чем всегда. Не стесняясь Фредди, он наставлял старшего сына поскорее жениться и произвести наследника, чтобы титул и поместье ни в коем случае не достались младшему.

Из-за присутствия врача и сиделки юноше приходилось помалкивать, но в течение вечера гнев все нарастал и нарастал, так что с наступлением ночи уже невозможно было сдерживаться. Пусть на пороге вечности, но кто-то должен сказать маркизу, что он – недостойный уважения человек и никудышный отец.

Вир направился в родительские покои. В передней клевала носом сиделка, но дверь в саму спальню была приоткрыта, позволяя видеть свет и слышать голоса. Заглянув, юноша узнал облачение приходского священника.

– Н-но, м-милорд… – заикался пастырь. – М-милорд, это же убийство!

– Я чертовски хорошо понимал, что это убийство, когда сталкивал ее с лестницы, – огрызнулся маркиз. – Будь это несчастный случай, вы бы мне тут не понадобились.

У Вира потемнело в глазах. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за настенный подсвечник. Восемь лет назад его мать скончалась, случайно, как все полагали, свалившись с парадной лестницы их лондонской резиденции. Была поздняя ночь, женщина выпила лишнего, подошвы ее бальных туфелек оказались слишком скользкими – вот и убилась.

С ее смертью сыновья сделались безутешны.

Кровь маркизы не отличалась норманнской чистотой, столь ценимой ее мужем в себе самом; отец жены, несмотря на огромное состояние, не поднялся в глазах знатного зятя выше уличного торговца. Но женщина не была нежным цветочком. Единственная дочь несметно богатого предпринимателя, она прекрасно понимала, что ее приданое покрыло долги обнищавшего вельможи и позволяло содержать родовое имение. И она защищала сыновей, особенно Фредди, от вспыльчивого и временами злобного нрава их родителя.